Первый, случайный, единственный

– От греха подальше, – объяснила она. – А то какая-нибудь сволочь заметит, да и стукнет кому не надо.

– Может, я лучше в багажник залезу? – предложила Полина.

– Это ты боевиков насмотрелась по телевизору, – захохотала Иза. – В жизни все проще.

Может, в жизни все и в самом деле было проще, чем даже в телевизионных боевиках, но Полина сочла за благо не высовываться из-под полости, даже когда Изина красная «Тойота» уже въехала в город. Ее спасительница из-за этого всю дорогу над ней потешалась, а когда машина наконец остановилась, спросила:

– Может, на карачках до дому поползешь? Или собачкой прикинешься?

– Тебе хорошо хихикать… – пробормотала Полина. – А я теперь от собственной тени шарахаюсь.

Поэтому к двери дома, рядом с которым остановилась Изабеллина машина, она хоть и не поползла, но постаралась проскочить побыстрее.

Дом этот сильно отличался и от унылых панелек на бетонных сваях, и от Платонова особняка; это было заметно даже в утреннем сумраке. Судя по его виду, он был построен давно – из потемневшего крепкого дерева, с резными украшениями на фронтоне и наличниках. Ставни на окнах были закрыты, как глаза, дом казался дремлющим и вросшим в землю – вернее, в вечную мерзлоту.

– Вот тут сутки и перекантуешься, – сказала Иза, доставая из сумочки огромный железный ключ с замысловатой бородкой. – Это бабушки моей дом, наше с сестрой наследство.

– Старый какой, красивый… – Полина сняла рукавичку и провела ладонью по деревянной стене.

– Ага, его аж при последнем царе построили, – кивнула Иза. – Ничего, еще сто лет простоит. Во-он там, видишь, похожий дом? Тому вообще лет двести, там Русско-Азиатский банк когда-то был. Осаживается он только, дверь заедает. – Она изо всех сил толкала дверь плечом и ногой. – Ты не бойся, внутри не очень стыло. Он же на две семьи, дом этот, мы-то с сестрой не живем, а за стеной соседи топят.

Полина присоединилась к Изе, и общими усилиями они открыли тяжелую дверь. В темных сенях было почти так же холодно, как на улице, а внутри, в комнате, все-таки и правда потеплее. Иза сразу прошла на кухню, открутила вентиль на газовом баллоне и зажгла все конфорки на плите. Потом взяла с полочки банку с солью и бросила щепотку прямо в горящий огонь, который тут же ответил ей шипеньем и пыханьем.

– Мы всегда огонь кормим, – объяснила Иза. – Я хоть и крещеная, а все равно не помешает. Предки небось знали, что делали. Ты печку умеешь топить? – спросила она.

– Умею, – кивнула Полина.

Широкая печка-голландка стояла посередине небольшой комнаты, дрова были сложены рядом.

– Я растоплю, а ты потом дрова будешь подбрасывать.

Иза открыла дверцу печки, ловко сложила в нее несколько поленьев, вытянула вьюшку и разожгла огонь. Вообще в этом старом деревянном доме, в комнатке с печкой и с высокой панцирной кроватью, на спинке которой блестели металлические шишечки, а в изголовье горкой возвышались покрытые кружевной накидкой подушки, Иза смотрелась гораздо органичнее, чем в своей богатой гостиной с коврами.

– Ты ложись хоть поспи, – сказала она, распрямляясь и отбрасывая волосы с раскрасневшегося лица. – Я ставни закрытыми оставлю, поспи. У тебя и так время в голове перемешалось от перелета, да еще Платон со своим сексом кобелиным. Тут чистенько у нас, – сказала она, обводя рукой комнату. – Мы с Нинкой все как при бабушке держим.

В комнате действительно чувствовалась какая-то простая и давняя, не сегодня появившаяся основательность. Громко тикали часы на широком комоде, тускло поблескивали чашки и бокалы в невысокой посудной горке, некрашеные полы были застелены плетеными пестрыми дорожками. Такой же дорожкой был покрыт большой окованный сундук. Иза зажгла на столе настоящую керосиновую лампу под зеленым абажуром. Лампа не чадила и не коптила, а горела ровно и ласково, и от этого света комната выглядела еще уютнее.

Вся стена над комодом была увешана фотографиями в деревянных рамочках, и лица у людей на этих фотографиях выглядели так же, как все простые лица на фотографиях столетней давности, – напряженно, чуть испуганно. На женщинах были шляпки. В сочетании с их раскосыми глазами, широкими скулами и длинными косами это смотрелось трогательно и немного смешно.

– В общем, располагайся, – сказала Иза. – Я к тебе в обед заеду, поесть привезу.

– Да ну, я выйду, куплю чего-нибудь, – возразила Полина. – И так ты…

– Сиди уж! – засмеялась Иза. – Сама же говоришь, от собственной тени шарахаешься. Приеду, приеду.