Незнакомец в зеркале

– Мы можем задержаться здесь только на минутку.

Через тридцать минут, когда Джери потихоньку ушла, комик бросал кости и вопил словно маньяк: «Восьмерка из-за пригорка, сукин ты сын!» Он уже погрузился в какой-то фантастический мир, где и успех, и звездный взлет, и богатство – все зависело от того, как выпадут кости.

А в это время в баре клуба «По колено» сидел аккуратно одетый Тоби и ждал.

Когда нужно было начинать шоу, а комик не появился, владелец клуба просто рвал и метал.

– С этим ублюдком на этот раз покончено, слышите? На пушечный выстрел его больше к клубу не подпущу!

– Я вас не осуждаю, – осторожно сказала Мери. – Но вам везет. Там в баре сидит новый комик. Он только что из Нью-Йорка.

– Что такое? Где он? – Хозяин окинул Тоби удивленным взглядом. – Ну и дела. А где же его нянька? Это же младенец!

– Он колоссален! – заявила Джери на полном серьезе.

– Попробуйте его, – добавила Мери. – Что вы теряете?

– Своих чертовых клиентов, вот что!

Пожав плечами, хозяин подошел к Тоби.

– Так значит, ты комик, да?

– Ага, – небрежно ответил Тоби. – Я только что отстрелялся в Катскиллах.

Хозяин с минуту изучающе смотрел на него.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать два, – соврал Тоби.

– Трепло ты. Ладно. Давай вон туда. И если провалишься с треском, то уж точно не доживешь до двадцати двух.

Вот оно! Мечта Тоби Темпла наконец сбылась. Он стоял в свете прожектора, оркестр играл ему туш, а публика, его публика, сидела там и ждала его, чтобы узнать и полюбить. Он почувствовал такой сильный прилив нежности, что у него перехватило горло. Ему казалось, будто он и публика составляют одно целое, будто они связаны каким-то чудесным, волшебным шнурком. На мгновение он подумал о матери, подумал с надеждой, что оттуда, где она сейчас, ей виден его триумф. Музыка смолкла. Тоби начал свой номер.

– Добрый вечер, счастливчики! Меня зовут Тоби Темпл. Как вас зовут, я думаю, вы знаете…

Молчание.

Он продолжал:

– Слыхали про нового главаря мафии в Чикаго? Он со странностями. Теперь Поцелуй Смерти будет включать обед и танцы.

Никто не засмеялся. Они смотрели на него холодно и враждебно, и Тоби почувствовал, как страх запустил когти в его внутренности. Его тело вдруг покрылось потом. Чудесная связь с публикой исчезла.

Он шел напролом.

– У меня только что кончился ангажемент в одном театре в Мэне. Это такая лесная глухомань, что директором театра там работал медведь.

Молчание. Они ненавидели его.

– Мне не сказали, что здесь будет сборище глухонемых. Я чувствую себя, как ответственный за развлекательную программу на «Титанике». У вас здесь как в том случае: поднимаешься по трапу на борт и видишь, что корабля-то нет.

Они начали шикать. Через две минуты после начала номера хозяин бешено замахал музыкантам, и те громко заиграли, заглушив голос Тоби. Он стоял, широко улыбаясь, и слезы жгли ему глаза.

Ему хотелось дико заорать на них.

Миссис Чински разбудил крик – пронзительный, жуткий в ночной тишине, и, только когда женщина окончательно проснулась, она поняла, что кричит малышка. Она бросилась в другую комнату, где находилась детская. Жозефина перекатывалась с боку на бок, с посиневшим от судорог личиком. В больнице врач сделал малышке внутривенную инъекцию транквилизатора, и она спокойно уснула. Доктор Уилсон, с помощью которого Жозефина появилась на свет, тщательно обследовал ее и не нашел никаких отклонений. Но ему было не по себе. Он никак не мог забыть часы на стене операционной.

4

Водевиль процветал в Америке с 1881 до 1932 года, когда закрылся театр «Палас». Водевиль служил тренировочным полигоном для всех честолюбивых молодых комиков; это была арена, где они оттачивали свое остроумие в схватках с враждебно настроенной язвительной публикой. Однако те из комиков, кто выходил победителем из этих схваток, двигались дальше по пути к славе и богатству. Эдди Кантор и У.К.Филдс, Джолсон и Бенни, Эббот и Костелло, Джессел и Бернс, братья Маркс и десятки других. Водевиль был кормушкой, постоянным источником дохода, но когда он вышел из моды, комикам пришлось обратиться к другим сферам деятельности. Наиболее популярных из них пригласили участвовать в радиоревю и вести собственные программы; кроме того, они выступали в известных ночных клубах по всей стране. В совсем иной ситуации оказались молодые, стремящиеся пробиться комики вроде Тоби. Они тоже работали в ночных клубах, но это был совершенно другой мир. Он назывался «Клозетным турне», которое проходило в грязных кабаках по всей стране, где собиралась неопрятная публика, которая дула пиво, громко рыгала на представлениях стриптиза и проваливала комиков ради спортивного интереса. Артистическими уборными служили зловонные туалеты, где пахло остатками пищи, пролитой выпивкой, мочой и дешевыми духами. Гонорар варьировался от несъедобного обеда до пяти, десяти, а иногда и пятнадцати долларов за вечер, в зависимости от реакции публики.