Предначертание

— Ты уверена, что все в порядке? — переспросила Чесс.

— Да. Извини, я плохо соображаю. Я почти не спала сегодня ночью.

Ханна собиралась поделиться с подругой своими тревогами, но чуть позже. Когда она сама немного успокоится.

Чесс обняла ее, ловко продолжая вести автомобиль одной рукой.

— Ничего, мы приведем тебя в норму, детка! Во-первых, подумай о своем дне рождения. Во-вторых, скоро выпускной. А что, разве этот психолог не старается помочь?

— Может быть, чересчур, — пробормотала Ханна.

***

К вечеру она вновь ощутила беспокойство. День в школе прошел как обычно. Дома Ханна спокойно пообедала с мамой. Но после обеда мать ушла на встречу с местными «охотниками за камнями», и Ханна поймала себя на том, что снова бесцельно бродит по комнатам. Она была слишком взвинчена, чтобы читать или смотреть телевизор, слишком расстроена, чтобы куда-нибудь пойти.

«Может, мне не хватает свежего воздуха?» — подумала она и тут же, поймав себя на этой мысли, усмехнулась.

«Ну да! Конечно! Свежий воздух… Если ты о чем-то на самом деле думаешь, так это о нем… что он может быть там. Разве не так?»

Это было так. Хотя Ханна понимала, что Тьерри вряд ли слоняется вокруг ее заднего двора, размышляя над тем, что она сказала ему.

«И почему это ты должна хотеть поговорить с ним? — задала она себе прямой вопрос. — Может, он и не так опасен, как кажется, возможно, сам не осознает своей опасности, но все же он не твой школьный приятель».

Однако Ханна никак не могла отделаться от смутного желания выйти из дома. Наконец она вышла на крыльцо, уговаривая себя, что постоит здесь минут пять, а затем вернется в дом.

Эта ночь была так же прекрасна, как и прошлая, но Ханну это не радовало. Все здесь слишком напоминало о Тьерри, и она чувствовала, как решимость ее слабеет. Он выглядел таким несчастным, таким растерянным, когда она приказала ему уйти…

— Я не помешаю?

Ханна вздрогнула и обернулась на звук голоса.

У крыльца стояла высокая девушка. Она была приблизительно одного возраста с Ханной или чуть старше. В ее длинных, очень длинных волосах, блестящих и черных, как вороново крыло, казалось, отражался лунный свет. Она была удивительно красива… и Ханна узнала ее.

«Это та девушка из моих видений. Это она мне сказала, что Тьерри коварен и хитер. Это она предостерегала меня. И это ее я заметила сегодня перед автомобилем Чесс. Должно быть, она продолжала наблюдать за мной и потом».

— Извините, если я напугала вас, — улыбнулась девушка. — Вы так задумались… но я не ожидала, что вы испугаетесь. Мне действительно нужно поговорить с тобой. У тебя найдется несколько минут?

— Я… — Ханна ощутила вдруг, что не может собраться с мыслями. Почему-то ей стало неуютно в присутствии этой девушки, и это чувство было сильнее, чем странное, похожее на сон ощущение, будто узнаешь кого-то, кого никогда в своей жизни не видел.

«Но ведь она мне друг, — успокаивала себя Ханна. — Она помогала мне в прошлом и, возможно, хочет помочь и сейчас. Я должна быть ей благодарна».

— Конечно, — ответила она. — Мы можем поговорить. — И как-то неуклюже добавила: — Я помню вас.

— Замечательно! Это правда? Значит, все будет гораздо проще.

Ханна кивнула. И вновь напомнила себе, что эта девушка — ее друг и нечего опасаться или осторожничать.

— Ну… — Девушка оглядела крыльцо в поисках места, где бы присесть. — Ах…

Ханна смутилась, как если бы ее спросили: «Вы всех посетителей принимаете во дворе?» Она повернулась и открыла дверь.

— Входите. Мы можем поговорить в доме.

— Спасибо, — ответила девушка и улыбнулась.

На кухне, под яркой люминесцентной лампой, девушка казалась еще красивее. Такую красоту невозможно забыть. Тонкие правильные черты лица, шелковая кожа. Губы, при взгляде на которые Ханне приходили в голову эпитеты «полные» и «спелые». И глаза… таких глаз Ханна вообще никогда не видела — большие, миндалевидные, опушенные тяжелыми ресницами и светящиеся. Но если бы только это! Всякий раз, когда Ханна глядела на них, они будто меняли цвет: то от медового до оттенка красного дерева, то становились зелеными, как листва в джунглях, то пурпурными, то туманились синевой. Это было поразительно.

— Если вы помните меня, то должны догадываться, почему я здесь, — сказала девушка. Она сидела, оперевшись локтями о кухонный стол, поддерживая кулаком подбородок.