А жизнь так коротка!

Наташа уже знала, что сейчас произойдет. Но ни тени робости или стыдливости. Ей двадцать лет, и уже давно пора стать женщиной...

С Леоном она целовалась и обнималась. Но до постели дело не доходило. Девственницей замуж хотелось выйти, и силу в себе ощущала, чтобы противостоять страстному желанию. Но сейчас такой силы в ней не было. С ней был не Леон, а Павел Андреевич. С этим мужчиной она легко окунулась в водоворот безумия... Он взял ее на диване в своем кабинете. Ей было больно немного. Но это не смазало восторга близости с ним. Она стала женщиной, ее «освятил» человек, которого она с полным правом могла звать любимым и долгожданным. Как долго она добивалась его! И наконец чудо произошло...

Близость с Павлом Андреевичем казалась ей такой естественной. Странно это или нет, но, когда она снова подходила к Леону, ее почти не мучили угрызения совести...

На следующий день она опять встретилась с Павлом Андреевичем. И снова незабываемый час в его кабинете. Только на этот раз он был сдержанней в своих чувствах. Страсть уже не душила его, как это было вчера. Он чувствовал себя виноватым перед ней – это было видно по его глазам. И еще страх. Он чего-то боялся. Только она не решилась спросить, чего именно он боится. Но все его переживания – сущий пустяк по сравнению с тем, как умело он вел любовную игру. Павел Андреевич был первым мужчиной в ее жизни. Но она могла дать голову на отсечение, что в искусстве секса ему нет равных. Она испытывала восторг и блаженство, в котором растворялось все: и мысли ее, и чувства, и она сама...

А еще через день Наташа узнала, что Павел Андреевич срочно взял отпуск и вместе с семьей укатил куда-то в Подмосковье, вроде в какой-то санаторий. Он убежал от нее – она поняла это сразу. И ей стало обидно до слез.

И после исчезновения Павла Андреевича она продолжала каждый день ходить в больницу. Ее заботило здоровье Леона. Ведь она по-прежнему любила его... Да, оказывается, она может любить сразу двоих: и его, и Павла Андреевича. Одного меньше, другого больше...

Павел Андреевич не может принадлежать ей целиком. А Леон может. Поэтому она выходит за него замуж...

* * *

Жигал возвращался домой ранним утром. Шесть часов кряду проторчал в казино, все фортуну за хвост ухватить пытался. Да только не везло. Две штуки баксов проиграл, пора бы остановиться. Но как тут остановишься. И снова крутилась рулетка. И унесла в потери еще один «кусок» гринов. А потом ему вдруг стало чертовски везти. Отыграл одну тысячу, затем вторую, третью. На штуку наварился, на вторую... Две тысячи с лишним из казино с собой уносил. Такое ощущение кайфа, что и бабу не надо...

А баба его как раз и ждет. Сорок семь лет Марфе, его сожительнице. В годах вроде женщина, но он ее ни на какую молодуху не променяет. Предана ему до гроба, уверен он в ней. А еще и в постели хороша. Как начнет извиваться под ним, так больше тридцати ей не дашь... Вот доберется он сейчас до Марфы, подомнет ее под себя...

Один телохранитель держал подступы к нему на лестнице сверху, второй – снизу. Дверь в свою двухкомнатную квартиру Жигал открывал сам. Он достал ключ, сунул его в замочную скважину, провернул. И тут же раздался взрыв. Мощная взрывная волна направленного действия вырвалась из коврика под ногами, взметнулась вверх, разрывая его тело пополам.

* * *

О морфии Черняк давно забыл. И вовсе не из-за того, что перестал ширяться. Просто уже два года он сидит на героине и тащится от жизни. Особенно когда глюки подбрасывают на седьмое небо кайфа...

Он сидел в кресле номера люкс подконтрольной ему гостиницы и невидящим взглядом смотрел в телевизор. Все его чувства и мысли были далеко-далеко...

Бесшумно открылась дверь, и в номер вошли двое в кожанках. Когда Черняк заметил их, было уже поздно. Черный зрачок «астры» уперся ему в лоб. Мгновение – и пуля, проскользнув по цилиндру глушителя, пробила черепную кость, смешала кровь с мозгами и выплеснула эту смесь в выходную пробоину на затылке.

– Смерть от передозировки, – усмехнулся первый киллер.

– Ага, повышенное содержание свинца в голове... Дернули...

Киллеры исчезли, будто их и не было. Черняк продолжал сидеть в своем кресле, остекленевший взгляд устремлен в телевизор. А там какой-то ментовский генерал сотрясал воздух словами о неуклонном росте преступности в столице.

* * *

Загородный дом был великолепен. Три этажа, мраморный холл, бассейн во дворе, английские газоны. Тарань не скрывал своего восхищения. И Леня Угаров наполнялся гордостью.