А жизнь так коротка!

– Обычно вся слава прокурору...

– Да прокурор – херня. И «следак» его туфтовый. А вот ты, Волкодав, сила... И мы за тебя подпишемся... Свидетелей прикроем, на судей, Баулом прикормленных, надавим, всем, кто за него, по рукам дадим...

– А почему свидетелей?.. Пока есть только один свидетель. Киллер. Да и тот под вопросом...

– Это у тебя один есть. И у нас один. Птица высокого полета, без горбатого...

– Кто такой?

– А это я тебе потом скажу. Когда нам помогать согласишься...

– Кому вам? Графу? – криво усмехнулся Михайлов. – Он же законник. Ему западло должно быть ментам помогать...

– Я этого не слышал, ладно... – нахмурился явно смущенный Алыча. – И вообще, никому о нашем базаре... Сам знаешь, что будет...

– На нож посадите...

– Я тебе не говорил, сам сказал...

Да, об этом разговоре лучше никому не знать. Если Михайлов пустит слух, на Графа ляжет «косяк». И он попытается смыть его ментовской кровью.

– Ладно, сдаюсь...

А почему он должен отвергать помощь воров? У них свои счеты с Баулом, у него свои. Они «минус», он «плюс». А «плюс» на «минус» иногда дает «плюс».

– Вот и договорились... Начальник, шарманку свою останови...

– Какую шарманку?..

– Только не говори, что базар наш на кассету не пишешь...

– Вот оно что...

Едва только Алыча зашел к нему в кабинет, Михайлов незаметно нажал на клавишу диктофона. И разговор их записывался. Но урка это знал...

– И кассетку мне передай, так спокойней будет...

– Уломал...

Майор полез в ящик стола, выключил диктофон, вынул кассету, передал своему «помощнику».

– Бульдозера будешь колоть, – сгребая кассету пятерней, сказал Алыча.

– Какого Бульдозера?

– Пацан баульский, в большом авторитете... Мы его уже раскололи. Интересную песню поет...

– Ко мне его тащите...

– Притащим, только не прозевай, начальник. Баул его крови захочет...

– Не тебе учить...

В это время зазвонил телефон. На проводе следователь прокуратуры Малютин. Скользкий типчик. Такому Баула поручить – на корню завалить дело. Костьми ляжет, но не даст его на растерзание суду... Может, именно поэтому на него возложили это дело. Поняли там, наверху, к кому нити тянутся...

Но Михайлов сломает противодействие тех, кто пляшет под дудку Баула. И Граф ему поможет в этом. Вор устранит своего соперника, а Михайлов получит подполковника и повышение по службе...

– Лады... Да, тебе, начальник, еще и «бабки» причитаются. Если Баул к хозяину загремит, получишь двадцать штук баксов...

«Бабки» никогда не помешают. Но сейчас не тот случай...

– Запомни, урка, я сам знаю, у кого и что брать! – грубо оборвал Алычу майор. – Можешь засунуть свои «бабки» в одно место. Понял?

– Да ты чего, начальник, в натуре? – покосился на него «помощник». – Не берешь «бабки», так и скажи. А то сразу на уши давить...

– Все, свободен...

Михайлов откинулся на стуле, давая понять, что разговор окончен. Он хозяин в своем кабинете, а не этот урка. И последнее слово всегда останется за ним...

* * *

Леон просидел в камере предварительного заключения до вечера. И никто его почему-то не торопился вызывать на допрос. Как будто забыли о нем. Правда, адвокат утром заглянул. Изобразил умную рожу, пообещал уладить вопрос и слинял. Хорошо, про брата пару слов сказал. Жив Иван, операцию ему сделали, пулю вытащили, в реанимации сейчас. Врачи обещают выздоровление...

За Леоном пришли в шестом часу. Повели в кабинет к операм районной «уголовки». Дальше или отпустят, или в изолятор засадят.

В кабинете находились двое. Мент в гражданке и адвокат.

– Присаживайся, Булатников, – лениво посмотрел на него опер и кивком головы указал на стул.

Леон пожал плечами и сел.

– Закуривай, – небрежным жестом мент придвинул к нему пачку «ЛМ».

– Не курю...

Из трех стандартных мужских удовольствий Леон признавал только два: водку и баб. И то в меру. А вот сигареты на дух не переносил.

– Ах да, ты же у нас спортсмен...

– Да, черный пояс по карате... – заелозил перед ментом адвокат. – Ветеран афганской войны, две боевые награды...

Вот жук навозный, нашел, о чем говорить...

– Ага, и за мохнатый сейф «Знак Почета»... – глумливо ухмыльнулся опер. – На зоне поди тоже подвиги совершал, а?

– А это никого не гребет, – набычившись, буркнул Леон и неприязненно глянул на адвоката.

Кто его за язык тянул?

– Ты же спортсмен, «афганец», ордена имеешь, заслуженный, можно сказать, человек. А в бандиты подался. Нехорошо... – осуждающе посмотрел на него мент.