– Да, и не вздумай бежать. Поймают, закроют в подвале, загнешься там от ломки...
– Я... Я не собираюсь бежать...
Лайма вышла из комнаты, спустилась в каминный зал, где ждал ее Леон. Вид у него был порядком потрепанный. Волосы мокрые, прилизанные, но видно, что грязные, сальные. Под глазом синяк, на щеке ссадина, нижняя губа опухла после сильного удара. Джинсы затертые и рваные, но это вовсе не дань моде – как будто с покойника на кладбище их содрал.
– Ну, и видок у тебя, – пренебрежительно заметила девушка.
– Лайма, ты должна меня простить!
Леон поднялся с дивана с таким видом, как будто собирался пасть перед ней на колени. Но на полпути остановился, застыл, как замороженный.
– За что? – нахмурилась Лайма.
Она подошла к бару, достала оттуда бутылку коньяку, взяла один бокал, наполнила на два пальца – для себя.
– Это, я тебя Егору сдал...
– Что?! – вскипела девушка.
– Я в прокат зашел, ну, заявление написать. Документы там оставил, чтобы позже зайти...
– Меня твои документы не волнуют. Дальше что?
– А что дальше? Егор наехал... Вернее, баба его... Ну, в смысле, она натурально наехала. Я бежал, а она на машине – как саданет в бок! Думал, копыта отброшу...
– От кого ты бежал?
– От Егора... Он меня там в салоне поджидал. Вычислил, короче... И повязал... Бил он меня сильно...
– И ты меня сдал?
– Не совсем...
– Что значит, не совсем?
– Ну, не сказал, где ты в Москве живешь... Не знаю, сказал. А чтобы он поверил, показал, где вы под Омском остановились...
– На месте показал?
– Да, ездили туда... Но я-то знал, что вы уже уехали.
– Может, уехали, а может, и нет...
Лайма открыла дверцу шкафа, где у нее находился сейф, вскрыла его, вынула оттуда новенький и дешевый мобильник. Одноразовый вариант – позвонил и уничтожил.
Деревенский Коля отозвался после первого же звонка.
– Как дела, дорогой? – сухо спросила Лайма.
– Да не очень, – буркнул тот.
Язык, похоже, тяжелый, неповоротливый.
– Ты что, пьян? – догадалась Лайма.
– Да чуть-чуть...
– И что за горе заливаешь?
– Да козел тут один. Тебя искал... И Нику... Баба с ним была. Я так понял, ее мамаша... Страшный черт, силища – ну его в пень...
– Что ты ему сказал?
– Ну, все как было... Ника же с тобой сама в Москву захотела...
– Это правильно. Еще что?
– Так это, он когда со своей бабой говорил, сказал, что ты ни в чем не виновата. Ну, в смысле перед законом... И еще в милицию хотели меня затащить, чтобы я против тебя. А шиш им!..
– Дальше что?
– Что-что, уехали они...
– Куда?
– Не знаю... Я в Москву хочу, к тебе, к Нике...
– Позову. Обязательно позову, – соврала Лайма.
Отключив телефон, она передала его Джинну. Пусть уничтожит.
– Ну и что там? – спросил тот.
– Видимо, надо ждать Егора в гости, – в раздумье сказала девушка.
– А ментов?
– Думаю, с этим все в порядке. Что ж я, по-твоему, зря деревенского обхаживала? Он сделал все как надо... И еще сделает, если менты наедут...
– Если бы менты подключились, нас бы еще на пути в Москву дернули. А так спокойно все...
– Не станет Егор связываться с ментами. И Никину мамашу в этом, похоже, убедил...
– Да, они сами вас ищут, – кивнул Леон. – Без ментов... Если бы их подключили, меня бы сразу повязали...
– Хватило того, что тебя Егор повязал! – зыркнула на него Лайма.
– Так это, не хотел связываться с ним, потому побежал, – сник под ее взглядом парень. – Надо было самому за горло его брать...
– Так в чем же дело?.. Облажался ты, Леон.
– Да знаю... Сам же с повинной пришел... Егор сказал, что мне ноги делать надо... Ну, говорит, предал тебя, ты не простишь...
– Правильно сказал. Зачем пришел?
– А как я мог не прийти? – изобразил недоумение Леон. – Ты же мой босс! Я должен был тебя предупредить!
– О чем?
– О том, что Егор за тобой идет.
– Это ты, конечно, правильно сделал, – хищно усмехнулась девушка. – Но вернулся ты не только за этим. Хорошо тебе со мной: работа не пыльная, кормят вкусно и вдоволь... Или нет?
– Да при чем здесь это?.. Но ты, Лайма, по-любому прости!
Леон согнул ноги в коленях, но ниц перед ней не пал. Лайма молча достала из сейфа «Вальтер», с угрожающим спокойствием накрутила на ствол глушитель. Только тогда Леон и бухнулся перед ней на колени.
– Лайма, гадом буду! Я больше никогда, ни за что!
– Ты предал меня.
Лайма навела на парня пистолет. Целилась в грудь, да так, чтобы выпушенная пуля застряла в теле: тогда кровь не заляпает ковер и стены. А Джинн приберется – труп вывезет, зароет его в лесу. Ему не привыкать. К тому же расправа над Леоном станет хорошим для него уроком... Пусть она ведет себя, как шлюха, но при этом ей подвластны человеческие судьбы. Она может и ломать их, и просто стирать вчистую. И Джинн должен трепетать перед своим боссом, чтобы неповадно было мнить себя равным ему...