Тревожит память былую рану

– Лайма, не убивай! – зажмурился от предсмертного ужаса Леон.

Мольбы о пощаде никогда не трогали ее. Но руку с пистолетом неожиданно повело вниз.

– Я подумаю, – недовольно скривилась хозяйка дома.

Ей не нравилось собственное поведение. Но она попыталась оправдать себя тем, что не до конца расспросила Леона.

– Почему Егор тебя отпустил?

– Он думал, что я к тебе не вернусь...

– А ты думал, что можешь уцелеть, вернувшись ко мне?

– Я надеялся на это...

И Егор надеялся, что Лайма пощадит его. И ведь надежды эти оправдались. Она могла убить его тогда, в поезде... Тогда почему он до сих пор жив? Что это с ней?

– Как ты оказался в Москве?

– Егор у меня все забрал. Даже штаны снял... Ну, джинсы я нашел, вернулся в Новосибирск, забрал в прокате документы, карточка там была... Короче, купил билет на самолет и сюда...

– Штаны говоришь, снял?

– Да.

– И я с тебя сниму... Вернее, сам снимешь... Ну, чего ждешь?

– Зачем?

Лайма подошла к музыкальному центру, выдернула из него тонкий упругий шнур, из которого могли получиться отличные розги, протянула его Джинну.

Леон все понял, снял штаны, лег на диван животом вниз. Джинн его не щадил – лупил по заднице с такой силой, что лопалась кожа. И сам Леон орал от боли, как резанный...

Лайма наблюдала за экзекуцией и презрительно кривила губы. Она осуждала саму себя. Зачем устроила этот балаган? Почему не пристрелила Леона?.. Что это происходит с ней? Почему она изменяет своей привычке убивать? Что с ней не ладно?

Глава 17

Ветерок дул со стороны лесопарка, поэтому навевал свежесть и аромат зеленой листвы. А где-то рядом шумела большая дорога, но вонь выхлопных газов оставалась в стороне. Чисто во дворе, дышится легко, спокойно. И сам дом вызывает симпатию. Кодовый замок, опрятная бабушка-консьержка, в подъезде светло и свежо после влажной уборки. И квартира хороша – две комнаты, ремонт в евростиле, сплит-системы, жидкокристаллический телевизор, модная мебель, добротные синтетические паласы на полах, на кухне полный порядок...

Егор хорошо помнил, как, сбежав из детдома, впервые оказался в Москве. Одиннадцать лет ему тогда было, но то, как встретила его столица, врезалось в память навсегда. Дальний перрон, лужа мочи под ногами, привокзальная шпана перед глазами – грязные, уродливые оборванцы. А он весь такой чистенький, а сигарету как благородно держит, двумя пальцами... Это потом он уже подружился с теми пацанами, но сначала его ткнули носом в чей-то плевок. И некому было заступиться за него, пригреть, утешить. А кому нужны отбросы общества? Выживешь – хорошо, подохнешь – черт с тобой...

Первую свою ночь в Москве он провел под открытым небом. Дождь, холодно, но никому до него не было дела... Зато сейчас в нем нуждается Инга, его помощи ждет Ника. И крыша над головой у него будет. Хорошая квартира, ночь под теплым одеялом... Но только на душе неуютно. Он может защитить Ингу, спасти Нику, но кто поможет ему самому, если вдруг что? Никто. Значит, нужно надеяться только на себя. Москва – большой город, опасный, и не удивительно, что приобретенные в детстве инстинкты вдруг обострились. Все естество замерло в ожидании подвоха.

– Телевизор в исправном состоянии, микроволновка работает, ну, если там что разогреть...

Хозяин квартиры держался важно – как же, москвич, а тут какие-то понаехали... Но достоинства квартиры излагал подробно, в рекламном стиле. Степенный мужчина, в костюме, при галстуке. Лицо свежее, тщательно выбритое, глаза спокойные. Но что-то не нравилось в нем Егору.

– А плита работает? – спросил он.

– Да, конечно... Дом новый, плита электрическая...

– Значит, поле должно быть равномерным, – сказал Егор, открыв духовку.

– Какое, простите, поле?

– Температурное.

– А-а, да, наверное...

– Что значит наверное? Вы хозяин квартиры, вы должны знать, как духовка греет, хорошо или плохо?

– Ну, хорошо... – едва заметно занервничал мужчина. – Если хотите, я позвоню жене, она знает лучше...

– Егор, ну чего ты к плите привязался? – одернула парня Инга. – Какая тебе разница, хорошо, плохо?

– Ну, как же, какая разница? Я твой личный повар, я должен это знать...

– У вас есть свой личный повар?

На Ингу мужчина посмотрел с восторгом, а на Егора с удивлением, граничащим с презрением.

– Повар-телохранитель, – ответил Егор за нее. – Два в одном флаконе. А флакон взрывоопасный...

– Не понимаю, о чем вы говорите, молодой человек? – Мужчина недовольно сомкнул губы.