Возраст третьей любви

Она коснулась рукой своей груди; у него сердце сжалось.

– Вы думаете о Тигране?.. – спросил Юра.

Эта мысль все время не давала ему покоя. Конечно, услышав его неожиданное предложение, она не может не думать о человеке, которого любила, за которого собиралась замуж…

– Обо всех, – покачала она головой. – Обо всех, обо всем и о нем тоже. Он такое же мое детство, как мама, как тетя Света, как все – вы понимаете, да? Мы выросли вместе, ходили в одну школу. Тигран мне в пятом классе сказал, что хочет, чтобы я была его женой. Это, конечно, немножко смешно, но я сразу согласилась… Так понравилось, что мне делают предложение, как взрослой женщине! – Она снова улыбнулась легкой улыбкой, в которой мимолетно мелькнуло счастье; может быть, даже не счастье, а воспоминание о нем. – А потом это так и осталось, как-то само собой… Я была красивая, за мной многие ухаживали. – Она сказала о себе «была» без малейшего кокетства, мимоходом, как будто и сомневаться было невозможно, что вся ее жизнь осталась в прошлом. – Но мне хотелось только играть, на рояле играть, все остальное было не очень важно. А он меня любил, и все любил, что я делала, даже мой рояль любил почти как я, хотя у него совсем не было слуха. Он учился в Ленинграде на горного инженера, мы с ним встречались только на каникулах, когда приезжали к родителям. А в этот раз приехали, чтобы сделать помолвку. У нас помолвку делают очень торжественно, даже смешно… Я понимаю, о чем вы хотите спросить, Юрий Валентинович! – вдруг оборвала себя Сона. – Не спрашивайте, это сейчас неважно – настоящая это была любовь или только детская…

– Я ни о чем не собирался вас спрашивать, – наконец смог сказать Юра. – Я только хотел повторить: прошу вас, останьтесь со мной… Я это тысячу раз готов повторить, Сона! Нельзя сейчас решать, вы сейчас ничего не можете решить, я понимаю, что жестоко требовать от вас сейчас… Если бы время не поджимало, я бы и не требовал. Но вы уедете, и все это станет совсем безнадежно!

Он так хотел, чтобы она поверила ему, чтобы перестала раздумывать и взвешивать – и просто согласилась! Наверное, это желание так ясно слышалось в его голосе, что пробивало стену, которой Сона была отгорожена от всего мира.

– Но как же это будет? – спросила она, глядя на него с уже знакомым выражением то ли удивления, то ли недоумения. – Я не представляю… Юрий Валентинович, ведь мы с вами до сих пор на «вы», разве не замечаете? И ведь у вас, конечно, есть родственники, родители… Нет, я не представляю!

– Вы сами не понимаете, что говорите, Сона, – с трудом выговорил он. – Родственники, родители – о чем вы думаете!

– Но я не могу об этом не думать! – воскликнула она, и Юра обрадовался, что голос ее все-таки стал спокойнее, яснее. – Как можно не думать о родственниках своего мужа? – При этих словах, которые, может быть, ничего еще не значили и вырвались у нее случайно, сердце у Юры замерло. – У них сложилась своя жизнь, есть свои размышления о будущем сына, они меня совсем не знают, и вдруг…

– Они меня знают, – перебил Юра. – Этого достаточно. И на будущее мое никто не претендует. К тому же у меня отдельная квартира, хотя и в том же доме. Можете вообще с моими родителями не встречаться, если не хотите.

– Что вы говорите, это же просто некрасиво, – покачала она головой. – У нас это был бы позор на всю жизнь – не встречаться со свекровью… Все так странно! Я ничего не понимаю… И ничего не могу себе представить, просто ничего! И к тому же свадьба, музыка… Это мне вообще даже страшно подумать…

– С ума вы сошли, Сона! – воскликнул он. – Какая свадьба, какая музыка? Я что, по-вашему, совсем ничего не понимаю?

Все дрожало у него внутри, Юра чувствовал, что Сона колеблется и вот-вот согласится. Ему не казались ни обидными, ни оскорбительными ее размышления о том, к чему он стремился весь, без размышлений. Он хотел сейчас только одного: чтобы пройдена была точка равновесия, чтобы она качнулась к нему, а там он сделает все, чтобы… Не может быть, чтобы она ничего не почувствовала потом, когда уже будет с ним!

– Да я вообще скажу родителям, что уже женился, – предложил он, глядя прямо в широко распахнутые Сонины глаза. – И не будет никакой свадьбы. Мы с вами придем домой в день выписки, и все, а потом сами по себе распишемся. Не хотите так?

– Если бы мне казалось сейчас, что я вообще могу чего-нибудь хотеть, я бы ответила: так – хочу… – медленно произнесла она и вдруг улыбнулась такой беспечной улыбкой, от одного проблеска которой у него сердце заходилось. – Вы авантюрный человек, да, Юрий Валентинович? Я тоже была авантюрная, могла что-нибудь такое выкинуть – все только за голову хватались!