Нику лежал на кровати, читая книгу. Когда Мэри вошла, он поднял глаза.
– Доброе утро, госпожа посол.
– Доброе утро, Нику.
– Отец рассказал мне о том, что вы сделали для меня. Я хочу отблагодарить вас.
– Мне не хотелось, чтоб ты умер. Может, ты еще женишься на Бет.
Нику рассмеялся.
– Пусть приходит, и мы с ней поговорим на эту тему.
Президент Ионеску ждал Мэри внизу.
– Вы возвратили мой подарок, – без вступления сказал он.
– Да, Ваше Превосходительство.
Он показал ей на кресло.
– Садитесь. – Он долго изучающе смотрел на нее. – Что вы хотите?
– Жизнь ребенка не предмет для торговли, – ответила Мэри.
– Вы спасли жизнь моего сына. Я обязан вам…
– Вы ничего мне не должны, Ваше Превосходительство.
Ионеску стукнул кулаком по столу.
– Я не хочу оставаться у вас в долгу. Назовите вашу цену!
– Здесь не может быть никакой цены, Ваше Превосходительство, – сказала Мэри. – У меня двое детей, поэтому я прекрасно понимаю ваши чувства.
На мгновение он закрыл глаза.
– Понимаете? Да если бы что-нибудь случилось… – Он замолчал не в силах продолжать дальше.
– Я была у него. Он выглядит прекрасно. – Мэри встала. – Если это все, Ваше Превосходительство, мне надо возвратиться в посольство. У меня назначена деловая встреча. – Она направилась к двери.
– Подождите!
Мэри обернулась.
– Вы не хотите принять мой подарок?
– Нет. Я ведь уже объяснила…
Ионеску поднял руку.
– Ладно, ладно. – Он на секунду задумался. – Если бы вы могли загадать желание, что бы вы пожелали?
– Ничего…
– Вы обязаны! Я настаиваю! Одно желание. Все что вы хотите.
Мэри стояла, глядя на него. Наконец она сказала:
– Я хочу, чтобы был снят запрет на выезд евреев за границу.
Ионеску забарабанил пальцами по столу.
– Ясно. – Он долго думал, затем посмотрел на Мэри. – Хорошо. Их, конечно, не отпустят за границу, но жить им станет легче.
Через два дня, когда появилось сообщение об этом, Мэри позвонил сам президент Эллисон.
– Вот это да, – сказал он, – я думал, что послал туда дипломата, а вы оказались волшебницей.
– Просто мне повезло, господин президент.
– Если бы всем моим дипломатам так везло. Примите мои поздравления.
Отличная работа!
– Спасибо, господин президент.
Она повесила трубку. На лице у Мэри сияла улыбка.
– Июль уже не за горами, – сказала Хэрриет Крюгер Мэри. – Раньше посол США всегда устраивал прием четвертого июля для всех американцев, живущих в Бухаресте. Но если вы считаете…
– Это прекрасная мысль.
– Отлично. Я займусь всеми приготовлениями. Флаги, воздушные шары, оркестр, фейерверк.
– Спасибо, Хэрриет.
На это уйдут все деньги, рассчитанные на содержание резиденции, но это стоит того. «Просто я сильно скучаю по дому», – подумала Мэри.
Флоренс и Дуглас Шайферы преподнесли Мэри сюрприз.
– Мы в Риме, – кричала в трубку Флоренс. – К тебе можно будет приехать?
– А когда вы сможете? – взволнованно спросила Мэри.
– Как насчет завтра?
Когда на следующий день Шайферы приземлились в аэропорту «Отопени», Мэри встретила их на посольском лимузине. Объятиям и поцелуям, казалось, не будет конца.
– Ты прекрасно выглядишь, – сказала Флоренс. – Совсем не изменилась.
«Если бы они только знали», – подумала Мэри.
По пути в резиденцию Мэри показывала им те достопримечательности, которые четыре месяца назад показывали ей самой.
– Так вот ты где живешь? – спросила Флоренс, когда они въехали в ворота, охраняемые морским пехотинцем. – Я поражена.
Мэри показала Шайферам свою резиденцию.
– Господи! – воскликнула Флоренс. – Плавательный бассейн, танцевальный зал, тысяча комнат, собственный парк!
За обедом они рассказывали Мэри последние новости из Джанкшн-Сити. – Ты хоть немного скучаешь? – спросил Дуглас.
– Да. – Только теперь Мэри осознала, как далеко она от дома. В Джанкшн-Сити была простая мирная жизнь, там были ее друзья и знакомые. Здесь – тревога, опасность, угрозы, написанные на стенах красной краской. Красный цвет – цвет насилия.
– О чем ты думаешь? – спросила Флоренс.
– Что? Да так, ничего. Замечталась. А что вас привело в Европу?
– Меня пригласили в Рим на медицинский симпозиум, – объяснил Дуглас.
– Рассказывай все, – попросила Флоренс.