– Маскарад начинается, – произнес я совсем неблагожелательным тоном и убрал пистолет.
От охранников, стороживших мост через канал, стоило избавиться, не поднимая шума. Анхель поняла меня с полуслова, и ее кривой клинок хищно клацнул, покидая ножны.
До них было недалеко, так что я предполагал успеть успокоить этих клоунов до того, как они меня увидят. Я принял Облик, перескочил через ограду, за четыре секунды оказался рядом с ними, чиркнул ножом по воздуху и левый, забулькав, схватился за рассеченное горло. Его товарищ, так ничего и не поняв, умер, когда я ткнул его набалдашником трости в грудину. Стэфан – отнюдь не безобидный болтливый брюзга. Когда надо, он в состоянии показать свою истинную сущность.
Человек с сожженными внутренностями рухнул, словно опрокинутая статуя, одеревеневший, с поднимающимся от черной раны дымком. Я не стал проверять, жив ли его истекающий кровью товарищ и поспешил за третьим. Анхель, удовлетворенная произошедшим, излучала сплошное удовольствие. Ей нравилось чувствовать на себе кровь, ощущать, как режется нить жизни, и перепуганная душа отправляется в Изначальное пламя. Мой нож очень жесток и кровожаден. В прошлые века Анхель собирала большие жатвы во славу смерти. Но, доставшись мне по наследству, она научилась смирять свои желания и лишь в подобные моменты вновь становилась такой, какой была изначально – свирепым существом из другой реальности, оказавшимся запертым в клинке.
Надеясь догнать последнего из тройки, я несся вперед, рассчитывая, что к этому времени у меня вновь появится возможность воспользоваться Обликом. Я уже давно должен был нагнать ушедшего, но его и след простыл. Миновав второй мост, я почти добрался до третьего, когда у меня за спиной раздался спокойный голос:
– Никогда не видел, чтобы мертвые оживали.
Я резко обернулся, крутанув трость в левой руке, но до него было больше десяти шагов, и он не спешил нападать.
– Где девушка, Влад?
Он по-дружески улыбнулся, махнул рукой налево, куда-то в сторону склепов:
– С секретаршей эр’Кассо ничего не случилось. Пока. Вижу, она интересует не только меня.
На нем была простая черная куртка с капюшоном и грубые штаны. Из кармана торчал кончик красной тряпки, в которой я опознал колпак. Правая рука небрежно придерживала извлеченного из ножен Рогэ. Палаческий меч, с обрубленным острием мог только рубить, но не становился от этого менее грозным.
– С учетом того, что ты не удивлен нашей встрече… я думал, ты уже едешь на Двухвостой кошке в куда лучший мир, чем наш.
– Решил задержаться. Твои нечищеные ботинки навели меня на мысль, что с тобой стоит поговорить.
Он рассмеялся и сказал:
– Ab imo pectore[41] в твоем распоряжении.
Я достал револьвер, но он и бровью не повел, все также продолжая улыбаться. Мне было неприятно видеть его лицо, Анхель подзуживала меня выстрелить, но силой воли я сдержался.
– Слишком рано все началось, – сказал я, глядя в лицо чэра, которого считал если не другом, то хорошим товарищем. – Ведь тогда это твои слова были, а, Влад?
Он улыбнулся, отвесил мне шутовской поклон:
– Discenit sapiens res, quas confundit asellus,[42] Пересмешник. Я всегда боялся, что ты когда-нибудь сообразишь.
– Не слушай его! – возопил Стэфан. – Он тянет время! Ему выгодно это! Ждет помощи!
– «Нет, – ответил я мысленно. – Он мог ударить в спину. Мне нужны ответы».
То, что палач тянул время, отвлекая меня от того, что происходит возле усыпальниц, неоспоримо. Но не уверен, что кто-то другой скажет мне хоть слово, а я должен знать, почему выбрали меня.
– Раз ты боялся, почему я остался жив? Почему меня тогда не убили?
Его улыбка была виноватой:
– Наш славный маг оглушил тебя, но если бы ты умер, жандармы начали бы искать настоящего убийцу. Это было неприемлемо. К тому же, твое существование в качестве преступника, давало эр’Кассо и эр’Гиндо прекрасный шанс избавиться от Старого Лиса и получить возможность маневра.
– Патрик тоже влез в эту дрянь?
– Он всегда был на главных ролях, и сейчас, пока мы разговариваем, стоит на пороге своего триумфа.
– Почему же я остался жив во время казни?
– Ответ, что я слишком сентиментален, тебя не устроит, Тиль? Не устроит… Ну, что же… Я всего лишь действовал как палач – Sina era est studio.[43] Это профессиональное. Ты вряд ли поймешь, но оценить-то ведь должен, а?
Он был дружелюбен, старый друг Влад, который трижды оставлял меня умирать.
41
С полной искренностью, от души.
42
Умный может разобраться в вопросах, которые осел запутывает.
43
Без гнева и пристрастия.