Лагерный пахан

– Да все ты понимаешь, – кисло посмотрел на него Попков.

Увы, но Трофим действительно все понимал. Мигунок догадался, что дни его сочтены – вовремя догадался, вовремя сыграл на опережение. Убивать Трофима не стал, всего лишь отдал на растерзание ментам… Он, конечно, за это головой ответит, но когда это будет. А сейчас Трофиму надо было выходить из тупикового положения.

– Еще в чем сознаваться, начальник?

– Сопротивление при задержании. Но сознаваться не надо, есть рапорт потерпевшего, его мы приобщим к делу, суд учтет, не в твою пользу, конечно…

– Этот потерпевший мою женщину оскорбил.

– В рапорте это не указано… А твоя женщина… Твоя женщина да, собирается дать показания в твою защиту… И это будет учтено. Но меня сейчас интересует кража…

– Была кража, – сознался Трофим.

– Ты это серьезно? – недоверчиво посмотрел на него Попков.

Он искал подвох с его стороны, но не было ничего. Трофим сознавался только для того, чтобы приподнять себя на пошатнувшемся пьедестале воровского почета.

– А ты думаешь, я зачем лопатник дернул? Я – вор, мой дом – тюрьма. А я на воле засиделся. Вот и решил восстановить справедливость… Но я не совсем свободная птица, есть воровской закон, под которым я летаю. Решили оставить меня на воле, потому и выдернули. А сейчас решили, что пора, поэтому я здесь…

– Кто решил? Мигунок?

– Мигунок – пешка.

– Тогда кто?

– Может, еще диктофон включишь, да? И журналистов пригласишь?.. Ничего я тебе не скажу, ничего… Короче, да, это я лопатник дернул. В чем чистосердечно признаюсь…

– Тогда бери бумагу и пиши.

Пока Трофим писал признание, Попков составлял протокол допроса. Управились они почти одновременно – один с горечью на душе, другой в ментовском упоении…

Трофим понимал, что никто не поможет ему выпутаться из западни. Он смог сколотить бригаду, но не успел сплотить ее. Без него такая команда рассыплется в два счета, а если Мигунок руку приложит, то еще быстрей. Да и не стоило Трофиму барахтаться, пытаясь вырваться на волю. Суетно это и бесполезно. К тому же и опасно. Кто знает, возможно, свобода будет ждать его в образе киллера, нанятого Мигунком… В его положении лучше идти в тюрьму. С высоко поднятой головой авторитета, свято соблюдающего воровские законы. Если братва узнает, что он сел в тюрьму не по залету, а за идею, то планка его авторитета поднимется еще выше. А там и до коронации недалеко… Он станет вором в законе, через пару-тройку лет выйдет на свободу и уже тогда – спокойно и обстоятельно, без суеты – сведет счеты с Мигунком…

* * *

Мама очень не хотела, чтобы он снова сел за решетку, но тем не менее арест его восприняла как нечто само собой разумеющееся. Договорилась с начальником охраны, навестила Трофима в камере.

– Надолго? – первым делом спросила она.

– От двух до семи…

Эта кража была в его биографии повторной, поэтому верхняя планка наказания поднималась до семи лет… Вряд ли его признают особо опасным рецидивистом, но если вдруг – то и нижняя планка поднимется до четырех лет…

– Но под потолок не будет, – чтобы не расстраивать мать, сказал Трофим. – Я же чистосердечно признался. Так что три-четыре года, не больше…

– Ничего, и в тюрьме жизнь есть. Ты человек привычный…

Мама улыбнулась, но тоска в глазах не исчезла.

– Вором хочу обратно вернуться, законным, – сказал он.

– Тогда уже ты точно не завяжешь.

– Нет… Но, если между нами, буду делать все, чтобы больше никаких командировок. Хватит с меня.

– Вот и правильно… А я тут тебе сумку собрала… И деньги.

Времена меняются. Раньше она вещмешок ему собирала, а сейчас – спортивную сумку. И костюм там спортивный – новый, ни разу не надеванный, кроссовки без шнурков, тапочки… Много чего собрала мама – больше и лучше, чем в прошлый раз, одиннадцать лет назад. Денег дала – триста долларов в самых крупных купюрах, чтобы их легче было спрятать. И кое-что «деревянными» – на мелкие расходы, до большого обыска-шмона…

– Спасибо тебе… Менты в квартире бардак устроили.

– Ничего, мы с Кристиной все убрали.

– С Кристиной?! – встрепенулся Трофим. – А разве она не уехала?..

– Нет, осталась. Она же с мужем поругалась, очень серьезно. А разве она тебе не говорила?

– Не успела.

– Со мной живет… Я тебе больше скажу, она к тебе сегодня придет. Начальник здесь хороший, я с ним легко договорилась. И за себя договорилась, и за Кристину…