Выстрел, который снес крышу

«Друзья» сделали для него все что могли. И от Эльвиры его спасли, и от киллера, и с кровью ему помогли, даже с врачом договорились, чтобы Павлу предоставили отдельную палату. Но на этом их участие в его судьбе и закончилось. А ведь он не прочь был занять у Димона немного денег, чтобы добраться до Москвы. Ведь ехать туда нужно как можно скорее…

4

Кто-то несильно, но жестко и властно тронул Павла за плечо.

– Мужчина!

Голос едкий, скрипучий, как перо судьи, подписывающего приговор. Вроде бы и не громкий этот голос, но перестук вагонных колес не мог заглушить его.

Павел еще не открыл глаза, но уже знал, кому принадлежит этот противный голос.

Так и есть, перед ним стоял безликий, как ему показалось, человек в форменной одежде. Контролер. И сейчас он попросит предъявить билет.

– Ваш билетик!

Торопов лишь огорченно вздохнул в ответ. Нет у него денег на билет, поэтому и добирается он до Москвы на перекладных.

Вжав голову в плечи, не глядя в требовательные глаза контролера, Павел, опираясь на костыли, поднялся, навесил на шею картонку с выцарапанными на ней словами и выбрался в проход между скамейками. Контролер подался назад, чтобы костыль не отдавил ему ногу.

– Сами мы не местные, дом наш сгорел, жить негде, – озвучивая надпись на картонке, хрипел он. – Подайте, Христа ради, кто сколько может!

Прыщавая девушка с крашеными завитушками на голове спрятала глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом; не старая еще, но морщинистая женщина с темным от загара лицом осуждающе покачала головой; узколицый длинношеий паренек презрительно скривил губы, старушка в пуховом платке перекрестилась, что-то прошептала себе под нос. Но милостыню никто не подал, хотя – и не только конспирации ради – Павел готов был ее принять.

Но обиднее всего было то, что контролер продолжал следовать за ним. Он больше не требовал билет, но заставил выйти из вагона на ближайшей станции.

Впрочем, Торопов пересел на следующую электричку, что шла в сторону Москвы. Сон, как известно, заглушает голод, и он уснул. Тем более что Павлу нужно было набираться сил.

Из больницы он удрал на следующий день в плачевном для себя состоянии, прихватив костыли. Но у него не было иного выхода. Во-первых, его враги могли узнать, где он находится, а выписываться из больницы в связи со смертью Торопову вовсе не хотелось. Во-вторых, встреча со следователем не входила в его планы. Киллера искать надо, ловить, а кому это нужно? Легче всего будет обвинить незаконно проживающего в чужом жилище Павла, а затем навесить на него покушение на жизнь Кости. Ведь документов у него нет, заступиться за него некому, а личность установить легко по дактилоскопической картотеке, по ней же определить судимость, что автоматически сделает его козлом отпущения.

Он уже второй день в пути, дело движется, электричка доставит его в Тверь, а там уже и до Москвы рукой подать.

До Твери Торопова никто не тронул. Там он, злой и голодный, пересел на электричку, следующую до Ленинградского вокзала в Москве, и скоро заклевал носом.

И снова его разбудил контролер. На этот раз это была женщина в форме, но вовсе не такая безликая, а очень даже колоритная. Вздыбленные волосы под пилоткой, большие навыкате глаза, красный, как тревожная кнопка, нос, карикатурно оскаленный рот. Билет она потребовала суровым, но тихим голосом. Зато когда Павел повторил свой маневр, прикидываясь попрошайкой, взвыла громче и пронзительнее милицейской сирены, проклиная его на чем свет стоит. За Тороповым она не пошла, но своим воем произвела такой эффект, что пассажиры вдруг дружно принялись расстегивать свои кошельки, чтобы выручить попавшего в беду беднягу. Павел только успевал принимать монеты, десятирублевые купюры. А один товарищ протянул ему сторублевку. Правда, такую щедрость проявили пассажиры только в одном вагоне, тогда как в следующем на него никто не обратил внимания. Зато контролер не преследовала Павла, и он мог облегченно вздохнуть и пересчитать выручку. По самым скоромным подсчетам он заработал триста рублей. На ресторан, конечно, не хватит, но в привокзальном ларьке можно будет накупить шаурмы и вдоволь наесться, приятно обжигаясь вкусным с голодухи горячим соком.

Но выручку подсчитать Павел не успел. Люди вдруг стали покидать свои места, идти к выходу. И поезд уже замедлил ход, приближаясь к вокзалу.

Павел выбрался из вагона.

Чтобы покинуть секцию пригородного сообщения, на выходе нужно было предъявить билет, поэтому пришлось идти в самый конец перрона, чтобы затем через железнодорожные пути выйти в город. Но до щебеночной насыпи он так и не добрался. Торопову вдруг перегородили путь два бомжеватого вида паренька в грязных, надвинутых на глаза кепках. От них разило перегаром и немытым телом, настроены они были агрессивно.