Бешеный волк

– Так ты что, можешь меня с этим кадром свести?

– Да не базар. Если ствол у тебя паленый, чего не свести? Братаны друг друга должны выручать… А у тебя что, паленый ствол?

– Паленый, – кивнул Родион. – Козла одного кончить пришлось. Знаешь, как дело было, да?

– Ну, говори! – заерзал от нетерпения браток.

– А вот как счас на кичу загремел. Разборка там у нас одна была. Ментам, короче, интересно было, что да как. Да я в несознанку ушел. Ну они тоже не пальцем деланные. Это, наседку в хате поселили. Такой же пацан, типа тебя. Что да как, почему. А я его сразу вычислил. Ствол к башке и мозги по стенке…

– А ствол ты как на хату пронес? – очумело выставился на Родиона браток.

– А точно, как я его пронес… Нет, вру, не было ствола. Я сексота голыми руками придушил. Вот так, взял и придушил.

Родион резко сорвался с места, схватил здоровяка за горло и придавил к нарам.

– Ну что, сучье вымя, узнал, кого я пришил? – ревел он.

Как будто зверь в него вселился. Да и он сам был зверем.

Здоровяк дергался, хрипел, пучил глаза. Татуированный смотрел на него и ухмылялся. И на Родиона посматривал. С уважением.

Родион уже собирался отпустить парня, когда послышалось лязганье открываемого звонка. Он разжал руки и вернулся на место. Словно ничего не произошло. Здоровяк схватился за горло, с хрипом бросился к двери.

В камеру вошли трое.

– Что здесь происходит? – строго спросил сержант.

– А ничего, все путем, – ответил за Родиона «коренной». – Это, фраерок тут сам себя чуть не задушил. Массу давил, а потом как схватится за горло…

Мент недоверчиво покачал головой. Но ничего не сказал. А что он скажет? Он разве что-то видел? А здоровяк наседка – или мент, или просто сучара. Без свидетелей его показания – фуфло.

Парня увели. Родион и «синий» остались одни.

– Красиво ты его сделал, – усмехнулся блатарь. – Совсем оборзели мусора, всякую плешь уважаемым людям подсовывают.

– Ты его и сам, вижу, раскусил.

– А как в зенки его гнилые глянул, так сразу и просек. Да и козлом от него за версту воняет… Только он меня не трогал. Тебя ждал.

– Ты кто?

– Я-то? Я Банчик. Меня все знают… А ты, я понял, из Заволжска?

– Из Заволжска. Но про тебя слышал. Ты в законе.

О Банчике Родион всего лишь слышал. Так, краем уха. Вор в законе. Не из самых влиятельных. Но и не последний человек в этом мире.

– В законе, – с чувством собственного достоинства кивнул татуированный. – Про тебя тоже слух идет. С «чехами» у тебя неувязка была…

– Да было дело. Сейчас другие проблемы.

– Да я уж понял… На волыне погорел?

– Погорел.

А других грехов за собой Родион не знал. Все, что вешают на него менты, – дохлый номер.

– Ничего, отмажешься.

– Буду стараться…

– Старайся, старайся, – кивнул Банчик.

Он замолчал, ушел в свои мысли. Да и Родиону не хотелось болтать.

Часа через два в камеру втолкнули Леньчика.

– О, Сергеич! Мы вместе! – прогремел он.

Оказывается, до него менты допрашивали Пашу, Колдуна, еще двух бойцов. Всех развели по разным камерам. А Леньчику досталась хата с Родионом. Значит, никто из пацанов не раскололся. Иначе бы менты знали, что Леньчик – личный телохранитель Родиона. И в одну с ним камеру не оформили.

* * *

В изоляторе Родион провел три дня. Обвинение по факту ограбления с него сняли на следующий день. Прокурор даже постановление не успел подписать. И все потому, что Кондрашов выжил и дал оправдательные показания.

Но незаконный ствол по-прежнему висел на Родионе. И на Паше, и на Колдуне, и на всех, кто был с ним. Все были подкованы. Тут подсуетились адвокаты. Выяснили, что оружие изымалось на скорую руку – без протоколов, без понятых. Само по себе это проблему не решало. Если бы оружие у кого-то одного изъяли, а то у всех. Версия о том, что стволы подсунули менты, не выдерживала никакой критики. Но выкрутиться в принципе можно. Для этого нужно время и деньги. А для начала Родиона и всех остальных выпустили под подписку. Само собой, без стараний адвокатов дело не обошлось.

Адвокатов нанял Кирьян. Не растерялся пацан, быстро сообразил, что и как делать. И адвокатов нашел, и бабки. Вот он, у «мерса» стоит, улыбается. Верхом на белом коне себя чувствует. Что ж, он заслужил, чтобы его уважали еще больше, чем раньше. Родион крепко пожал ему руку, по-братски обнял. Он умеет помнить добро.

– Я насчет вашего Кондрашова пробил, – уже в машине сказал Кирьян.

– Почему нашего? – повел бровью Родион. – А разве он не наш общий?