И жизнь моя – вечная игра

– Я предала тебя...

– Ты предала меня?

– Да... То есть не совсем...

– Скажи мне все, как было.

– Было... Ты еще в Заболони был, а Голован ко мне подступился. Никто не знал о нашей встрече, но она была. У реки, в темном месте... Он сказал, что дни твои сочтены. Сказал, что я могу умереть вместе с тобой...

– Ты испугалась?

– Нет... Но он сказал, что у тебя есть любава в Подостове, что ты ездишь к ней... Я страшно обиделась...

– Потому и предала?

– Нет... Не предавала... То есть да, но потому, что не сказала тебе про Голована...

– Если бы сказала, все могло быть по-другому...

– Не знаю, он сказал, что обложил тебя со всех сторон. Сказал, что большой заговор против тебя... И все равно я должна была тебе сказать. Но эта любава... Я видела ее... Мертвая она была. А все равно красивая...

– Мертвая, – горестно улыбнулся Тимофей. – И красивая... И она предала. И ты...

– Но я спасла тебя... Если бы не я, убил бы тебя Голован...

– Он и так меня убил. Я уже, считай, умер в этой яме...

– Я мазь принесла. Ту самую, которой уже лечила твои раны...

– Спаси тебя Бог. Но ни к чему это...

– Ты не должен хоронить себя.

– А ради чего жить?

– Ради себя. Ради жены твоей, ради твоего будущего сына...

– А ради тебя?

– И ради меня... – запнувшись, совсем уж неуверенно сказала Лада.

– Что-то хлипко звучит твое слово... С Голованом спуталась?

– Спуталась, – опечаленно кивнула она. – Ключницей он меня к себе взял... У тебя тоже ключницей была...

– У князя ты в ключницах была. А тут какой-то воевода... Но и князь был... Нет больше князя, так я понимаю? – с надеждой услышать отрицательный ответ спросил Тимофей.

– Голован Подостов взял, Чирков, Терлец, Ревень... Без боя сдались... Одна Заболонь в осаде, – отводя в сторону взгляд, сказала Лада. – В походе сейчас Голован. И Глеб вместе с ним...

– Мне надо туда! – встрепенулся Тимофей.

– Тщетно. Помочь я тебе не смогу. Еле-еле уговорила начальника стражи, чтобы к тебе попасть. Если Голован узнает... А он узнает... Но я все равно не жалею, что попала к тебе...

– Побудешь со мной, и обратно, к воеводе в хоромы? – язвительно спросил Тимофей.

– Да, врать не стану. С ним я живу. Из похода его жду... Но, поверь, я тебя не предавала. Он не говорил мне, что ловушку тебе в Подостове готовит. Сама догадалась, когда ты уже ушел... Говорила же тебе, что беду чую. Сам себе сети на погибель сплел. А Голован лишь запутал тебя в них... Не надо было уезжать от меня...

– Могла бы сказать про сговор с воеводой. Тогда бы я с тобой остался, – с горечью сказал Тимофей.

Знал бы он, что подножку ему собираются поставить, не полез бы на рожон в Подостов, и на Елену бы рукой махнул. Сначала бы Рязань под себя поставил, а потом бы уже за нее взялся...

– Я же говорю, не знала я тогда про сговор... И все равно виновата перед тобой... Что мне сделать, чтобы ты меня простил?

– Бежать мне помочь, вот что.

– Я не могу... Я не знаю...

– А ты подумай хорошо...

– Боян глаз на меня положил, – вслух поразмыслила она. – Начальник стражи... Если с ним поладить, то может и толк быть...

– Красивая ты очень. И ладишь со всеми, – усмехнулся Тимофей. – И со мной, и с Голованом...

– А что мне терять, кроме моего срама? – с вызовом спросила она. – И с Бояном я ничего не потеряю... Ради тебя... А ты меня потом к себе возьмешь?

– Куда?

– Может, устоит Заболонь. Острог сильный, Алешка твой крепко оборону держит. Голован жаловался на него...

– Устоит... Делай что хочешь, но вытащи меня отсюда!.. Вместе отсюда уйдем. Все тебе прощу.

– Все сделаю, любый... Все...

Лада прильнула к нему, поцеловала его в губы, щеки. Она боялась, что Тимофей оттолкнет ее. Но не стал он делать этого. Что ни говори, а предала его Лада. Но с женщины спрос не такой, как с мужчины. Да и кается она в своем грехе... К тому же смерть она от него отвела, которую Голован призывал на его голову...

Нет, не станет он гнать ее от себя – ни сейчас, ни после. Лишь бы помогла ему выбраться из этой ямы. Лишь бы поскорей добраться до своего родного города, чтобы ударить по коварному и опасному врагу во главе своего войска...

Глава 22

Майор Головатый смотрел на Тимофея, как сытый кот на мышку, попавшуюся ему в лапы. Как будто он мог вдоволь наиграться с ним, прежде чем придушить его. Как будто знал, что нет у него возможности вырваться из цепких коготков...

– Дохлое твое дело, Орлик, – пыхнув на него сигаретным дымом, сказал он. – Сидеть тебе в тюрьме, пока не сдохнешь...