Удавка для опера

На Рому снова залезет купленная сестра. И в это время в палату опять войдет Маргарита. И снова увидит, как он забавляется в свободное от приема лекарств время.

Как ловко все продумал Нырков. Подлец!.. Рома с ненавистью проводил его взглядом.

Нырков уже похоронил его в мыслях. Но Рома сдаваться не собирался. У него не было шансов на спасение. Но он почему-то верил, что все будет хорошо. Гаврииловская часовня. Он не смог беспрепятственно уйти от нее. Зато она уберегла его от увечий. Она сохранила ему здоровье. А в конце концов даст ему силы и возможность вырваться из рук врагов…

3

Две криминальные команды сошлись в пустынном местечке за много километров от Кольцевой автострады. Оба вожака понимали, что разговор предстоит серьезный Слишком крепко перехлестнулись их интересы И ни тот, ни другой не собирался сдавать своих позиций А значит, разборка должна закончиться кровью. Будет стрельба, будут трупы.

— Не, ну ты чо, чертила, не врубаешь, что это моя территория? — грохотал Бонд. — Не врубаешь, что я ни копейки тебе не дам с нее подобрать?..

Он чувствовал за собой силу. Четверка крутых пацанов. Резкие, быстрые, «волына» для них — все одно что ложка для обжоры. А у Бурьяна… ха-ха… за спиной всего трое. И неказистые какие-то…

— А я сказал, что эту курицу буду щипать я! — отрезал Бурьян.

— А я тебя буду делать за это в попу! — захохотал Бонд.

И резко выхватил из-за пояса пистолет. Но не успел вывести его на линию прицеливания. Откуда-то прилетела пуля. И клюнула его в лоб.

Он замертво свалился на землю. И не мог видеть, как рядом укладываются на землю его «быки». Никак не думал, что конкурент устроит ему такое западло. Снайперов в засаду посадит…

* * *

— Привет, батяня! — прогрохотал густой бас. Мужчина лет пятидесяти обернулся и увидел двух мордоворотов.

— На вот тебе, Петрович, бабе своей леденцов купишь. — Второй бандит сунул ему в карман пять стодолларовых купюр.

— Значит, пятерых? — угрюмо спросил Петрович.

— Ага…

— Хорошо, сейчас все организую… Он сделал все как надо. Никто не видел, как в печь крематория сунули незарегистрированный «груз».

Пять трупов.

— Враги наши, — словно бы нехотя пояснил бандит. — На разборке положили…

С намеком сказал. Чтобы знал Петрович, что будет с ним, если вдруг станет врагом этих мордоворотов. А врагом он станет, если сболтнет что лишнее. Так что лучше молчать.

Бандиты ушли. Петрович продолжил работу.

С окончанием рабочего дня, как всегда, он намеревался отправиться домой. Не терпелось показать жене солидный приварок к зарплате.

У него была собственная машина. «Жигули» третьей модели. Старушка, но бегает резво. Он сел в машину. И тут же с левой стороны к нему подошел какой-то мужчина. И приставил к его виску ствол пистолета.

Ну вот и приехали, мелькнуло у него в голове. Но мужчина не стрелял. Он просунул руку назад и разблокировал заднюю левую дверцу. Секунда, и он уже на сиденье сзади. Пистолет упирался в сиденье. Петрович спиной чувствовал его твердь.

— Куда едем? — пересохшими губами спросил он.

— В милицию, — спокойно сказал мужчина.

— Зачем?

— Будешь сдаваться.

— А что я сделал?

— Несанкционированно сжег пять криминальных трупов.

Петровича залихорадило.

— Но я не хотел…

— Правда?

— Меня заставили…

— Очень хорошо.

— Они угрожали мне расправой…

— Замечательно! Так и напишешь.

— Но я не могу… У меня семья… Меня застрелят…

— Не бойся. Ничего тебе не будет. Придешь в милицию, прольешь крокодилову слезу. И чистосердечно во всем признаешься… Обещаю, тебя тут же отпустят. А твоим бандитствующим клиентам ничего не будет. Они даже ничего не узнают. Если ты, конечно, будешь слушаться…

А в случае неповиновения мужчина обещал убить его.

Петрович сдался. С незнакомцем он проехал к отделению милиции, на которое тот ему показал. А там его уже ждали. И с сочувствием выслушали его исповедь о сожженных четырех трупах. Не о пяти, а о четырех — в точном соответствии с наставлениями незнакомца с пистолетом.

— Они хотели меня убить, — плакался Петрович перед молодым человеком с капитанскими погонами. — Они угрожали мне оружием. Они… Они…

Капитан ему верил.

— Да, к сожалению, жизнь нынче такая, — вздохнул он. — Убивают. Сжигают. Никому ничего не сообщают…