Аптекарь, его сестра и ее любовник

Я, например, не думаю, что тебе или Уэсу очень понравится, если я расскажу агентам ФБР — кстати, они сегодня побывали у вас дома, — что он трахал твою подружку одновременно с тобой. Они могут решить, что такая нездоровая ситуация породила злобу между заинтересованными сторонами. Боже сохрани, но они могут даже подумать, что такое первобытное соперничество между отцом и сыном могло привести к насилию, включая ликвидацию проблемы как таковой, а таковой в данном случае является Миллисент.

— О боже, — простонал Скотт. Повернувшись, он зацепился носком башмака за ковёр и споткнулся по дороге в прихожую. Он стал рвать на себя дверь, не соображая, в какую сторону она открывается, и в концов вылетел на улицу, даже не потрудившись закрыть ее. Ледяной воздух немного успокоил его, но все-таки не остановил тошноту. Он едва добежал до живой изгороди, отделявшей участок Риттов от соседнего, и его вырвало.

Спазмы были так сильны, что он опустился на четвереньки, низко наклонив голову. Они долго не утихали, даже когда желудок опорожнился. Наконец все прошло. Скотт сунул пригоршню снега в рот, подержал, пока снег не растаял, и выплюнул. Он набрал еще одну пригоршню и. растер снегом пылающее в лихорадке лицо. Выступивший пот охладился, и Скотт начал замерзать. Его колотил неудержимый озноб, ему приходилось стискивать челюсти, чтобы зубы не щелкали.

— Скотт?

Он поднял голову и оглянулся на голос. Мэри-Ли Ритт стояла на пороге заднего крыльца, уже готовая спуститься по заснеженным ступеням.

— Уходите! — крикнул Скотт.

— Тебе плохо?

Ноги у него дрожали, как студень, когда он попытался подняться. Мэри-Ли была уже на середине лестницы.

— Уходите в дом!

В его охрипшем голосе звучала паника. Повернувшись к ней спиной, ломая густой кустарник живой изгороди, он пошел прочь по цельному снегу через соседский двор. Его вел слепой инстинкт, велевший ему только одно: бежать.

* * *

— Эй!

Датч, дремавший в кресле, вздрогнул, просыпаясь, снял ноги со стола и машинально встал.

— Ну, что еще? — спросил он, готовясь к худшему.

Уэс махнул ему, чтобы он снова сел.

— Ничего, насколько мне известно. — Он вынул булку виски из кармана куртки и поставил ее на стол Датчем. Потом снял промокшую куртку и повесил ее на крючок возле двери. Дуя на свои замерзшие руки, он сел у напротив Датча.

— Снег перестал, — сообщил Уэс. — Но ветер не утих температура все еще ниже нуля. Говорят, еще больше похолодает, когда тучи разойдутся. Сегодня будет установлен погодный рекорд.

— Кофе хочешь? — спросил Датч.

— Нет, спасибо. Я сегодня столько кофе выпил, боюсь, до июня не усну. Я принес свое питье. — Он кивнул на бутылку «Джека Дэниэлса». — Давай сюда свою кружку.

Датч толкнул через стол свою кофейную кружку. Уэс открыл бутылку, налил виски в кружку и подвинул ее обратно к Датчу. Сам он выпил из горлышка. Когда оба сделали по нескольку глотков, Уэс окинул друга критическим взглядом.

— Выглядишь хреново.

Датч это знал. Его изрезанное, опухшее, воспаленное лицо выглядело так, словно его рвала стая бешеных собак.

— Эта мазь, что ты мне принес от Ритта, никуда не годится.

— Эти порезы, если их не обработать, скоро загноятся. Хочешь, подвезу тебя до больницы?

— Нет.

— К Ритту домой?

— Черт, только этого не хватало!

— Он говорил, у него есть кое-что покрепче, если это не поможет.

Датч покачал головой.

— Ты хоть что-нибудь ел?

— Так, хватал куски то тут, то там.

— Дора могла бы…

— Да я не голоден.

Хорошо зная Уэса, Датч понял, что тот пришел неспроста и рано или поздно перейдет к цели своего визита. А пока ему хотелось, чтобы Уэс ушел и оставил его в покое. Датч терпеть не мог так называемой «отеческой заботы». Он был не в настроении «просто поболтать». Ему хотелось упиваться своим горем в одиночестве. И если это кому-то казалось паранойей или саморазрушением, тут уж ничего не поделаешь, извините, так уж он устроен.

И разве у него нет поводов для горя? У него же ничего не получается. За что бы он ни взялся, все выходит наперекосяк. Можно смело сказать: за что бы он ни взялся, все кончается катастрофой. Его безуспешная попытка поднять на гору грузовик Кэла Хокинса окончилась тем, что ему теперь грозит несколько судебных исков. А сам Хокинс может предъявить ему даже уголовное обвинение.

Но мало ему этого — окружающие словно сговорились подрывать его авторитет. Он пренебрег запретом Бегли и поехал-таки на турбазу «Уистлер-Фоллз», но его тормознули, прежде чем он успел добраться до коттеджа номер восемь и своими глазами увидеть, что за улики против Тирни нарыли федералы.