Дважды коронован

Фурман поправил маску, совместил прорези с глазами и увидел лежащего на полу хозяина дома.

Невысокого роста мужик, но коренастый, жилистый. И еще суровый. Сколько ни тряс Фурман перед ним пистолетом, ни слова не сказал. А еще в нос кулаком ударил.

А стрелял в него Косой. Из его ствола к потолку поднималась еле заметная струйка дыма. Что ж, с боевым крещением...

Долго они высматривали этот дом. За хозяином смотрели, за его женой, за дочкой. Отец семейства занимался коммерцией, хорошо на этом зарабатывал. Жена работала вместе с ним в его же фирме бухгалтером. Дочке шестнадцать лет, очень соблазнительная на вид; Фурман даже мечтал, как останется с ней наедине, но она вдруг исчезла. Оказалось, в летний лагерь ее отправили, куда-то на Черное море.

Витек Сыроедов знал все местные расклады. Сначала он просто рассказывал обо всем, что в деревне творится, а потом Фурман его в свою бригаду сосватал. Крепенький такой паренек, слегка туповатый, правда, но в команде и без него умников хватает в лице Мотка. Витек на шухере. Хоть и ночь на дворе, но мало ли...

Хороший дом Иван Павлович себе отгрохал, два этажа, девять комнат, обстановка что надо. Только непонятно, где деньги у него спрятаны. Может, в подвале, как было у Трюфеля...

Елена Николаевна с ужасом смотрела на своего убитого мужа. Ладонями сжала виски, глаза навыкате, рот открыт. Напротив стоит Моток, держа ее на прицеле.

Фурман поднялся, оттянул маску, пальцами закрыл ноздри разбитого носа, чтобы кровь не хлестала, задрал подбородок.

– Деньги где? – спросил Моток.

– Нет денег, – мотнула головой женщина. – В банке все деньги.

– А банка где? – самодовольно спросил Косой. Похоже, он чувствовал себя героем.

– Да не банка, а банк. Что же вы наделали?! – опускаясь на колени, простонала она.

– Сейчас сама за ним отправишься, – пригрозил Моток.

– Стреляй, – низко опустила голову Елена Николаевна.

– Ты че, дура? Бабки где? – заорал на нее Моток.

Она молчала, но тишину вдруг нарушил Сыроед:

– Шухер! Там Фомич во двор выходил, а вы пальнули. Он услышал, к воротам пошел, а потом в дом побежал. У него телефон, сейчас ментам позвонит...

– Ну, это еще не шухер, – рассудил Моток.

Если Фомич позвонил ментам, наряд будет не раньше чем через двадцать минут. Пока соберутся, пока доедут.

– Шухер ты развел, – усмехнулся Фурман, снимая маску. Маскарад больше не нужен. Хозяин дома мертв, а его жена опознает Сыроеда по голосу. – Она тебя ментам сдаст... – сказал он, кивком головы показав на Елену Николаевну. – Косой, дай ему ствол.

Сыроед, поняв, что нужно сделать, побледнел и затрясся, как холодец.

– Я... Я не могу...

– А я могу. Тебя завалить могу, – деловито сказал Косой. – Фурман скажет, и завалю...

– И скажу. Чтобы ты нас не засветил.

– На тебя все свалим, – добавил Моток.

– Давай думай быстрей! Уходить надо... Косой, мочи его!

– Нет, не надо! – Трясущимися руками Сыроед взял пистолет и наставил его на женщину: – Ближе подойди... Нормально... Ну! – Он выстрелил почти в упор, и пуля попала в голову.

Женщина безжизненно завалилась на бок, а Фурман крикнул:

– Уходим! Быстрее!

Они выбежали на улицу через калитку, и тут же из соседнего двора показался Фомич с ружьем в руке. Фурман церемониться не стал, сразу выстрелил. Старик как ужаленный заскочил обратно во двор. Фурман не стал догонять Фомича, чтобы добить его, но продолжал стрелять, пока вся команда не скрылась в темноте. Не хватало, чтобы старик сумел шмальнуть им в спину.

Все обошлось, они беспрепятственно выбрались из деревни, сняли калоши, выбросили их под мост через канаву, туда же полетели маски, перчатки, и полем дошли до леса, где их ждала новая машина.

Фурман очень хотел взять «БМВ», но на рынке запал на «Гранд-Чероки». Отличный джип, комфортный, с высокой проходимостью, в самый раз по лесам и полям колесить. Не новая машина, три года ей, но все равно класс. Жаль, что по доверенности взяли. Через три года надо будет ехать хозяина искать, чтобы договор продлить. Дожить бы до этих времен...

Машину они взяли вчера, в деревне не светили, вещи в нее перенесли загодя, порядок в своем доме навели, чтобы никаких пальчиков не осталось, и только тогда пошли на дело.

Вроде бы все хорошо, а вот денег нет. Без добычи ушли.

– Брешет баба, – зло бросил Моток. – Были у них деньги...

– Деньги в банке, банка в утке, утка под кроватью, – мрачно пошутил Фурман.

– Блин, столько готовились, и пшик вышел.