Последний Завет

— Зачем же все воспринимать в черном свете? — сказал Дуго. — Люди прошлого вовсе не загадили все, как можно сейчас подумать, если судить о них по кучке маниакального склада политиков, развязавших войну. Люди прошлого были скорее созидателями, они создавали порой поистине прекрасные вещи, городские кварталы соседствовали с дивными садами, называемыми городскими парками, там они гуляли и предавались размышлениям о сущем… Еще у них были великолепные сады поминовения, где они среди тенистых рощ хоронили своих умерших, расставляя тут и там каменные кресты и плиты в специально установленном порядке. Потом они возвращались туда, ходили меж могил и украшали их цветами, иногда сплетенными в венки, так что зрелище, наверное, открывалось необыкновенное. Сейчас такое можно себе представить с большим трудом. Что и говорить, люди прошлого умели создавать прекрасное.

— Скажешь тоже, кладбище — и прекрасное, — хмыкнул Густав. — Ты наш крематорий в Нидерраде видел? Может, его тоже… того… венками обвешать и ходить вокруг… размышлять о сущем…

— У нас разные представления о прекрасном, — обиделся Пилигрим, — вот люди прошлого умели ценить красоту, а сегодня некоторым действительно лишь бы все вокруг загадить.

Услышав слова отца, Герда засмеялась, а Густав обиженно надул губы.

— Подумаешь, — пробормотал он, — я вот тоже умею понимать прекрасное. Вернемся в клан, я еще покажу, как я умею украшать кладбища…

— Боюсь, тебя неправильно поймут, Густав, — сказал Герман, — лучше бы тебе этого не делать.

Густав тихонько выругался…

Герман покосился на Герду. Девушка шла впереди и, казалось, совсем не обратила внимания на вырвавшиеся у Густава бранные слова. А если и обратила, то ее это нисколько не смутило, по крайней мере, она не показывала вида.

«Такую смутишь, пожалуй, — подумал Герман, — да она сама кого хочешь смутит».

Словно почувствовав, что он думает о ней, Герда обернулась и подмигнула охотнику.

«Она что, мысли мои, что ли, читает? — испугался следопыт. — С этими Пилигримами-Универсалами держи ухо востро. Надо будет поменьше о ней думать».

Как назло, думать о ней меньше у Германа отчего-то не получалось.

После полудня, когда отряд шел вдоль узкой, заросшей густой тиной речушки, Герман неожиданно увидел спускавшееся к водопою стадо. Таких животных следопыт раньше не встречал: у них были крупные коричневые тела, большие ветвистые рога венчали продолговатые головы. Звери не обращали на присутствие людей никакого внимания. Должно быть, раньше люди им не встречались. Герда вскинула карабин к плечу — грохнул выстрел, и стадо в испуге сорвалось с места, животные стуча копытами, помчались прочь, спеша скрыться от неизвестной опасности. У воды остался лежать подстреленный Гердой зверь.

— Ура, — радостно заорал Густав и заспешил к реке, вынимая на ходу нож.

— У тебя что, патронов много? — поинтересовался Герман.

— А что? — Герда обернулась к следопыту, убирая со лба выбившийся из прически непослушный каштановый локон.

— Герман хотел сказать, что он мог бы выстрелить из арбалета, — пояснил Франц, — болт всегда можно вернуть назад. А патроны для твоего оружия, наверное, очень редкие? Да?

— Спасибо, Франц, — сказал следопыт, — именно это я и пытался сказать.

— Ничего страшного, — засмеялась Герда и подмигнула Францу, — у меня в одном надежном месте припрятано целых четыре ящика, так что я могу себе позволить пострелять.

Герман наблюдал за ней с самым сердитым видом, он не разделял игривого настроения девушки.

— А что, ты действительно смог бы попасть в зверя из своего арбалета? — поинтересовалась Герда.

— Как ты? В глаз? — переспросил следопыт.

Девушка кивнула. Герман прикинул расстояние до цели. В принципе, если попытаться… Нет, вряд ли. Один шанс из десяти. Все же его арбалет не так точен, как карабин, да и дальнобойность у него намного ниже.

— Чего теперь говорить об этом? Ты уже попала.

— И все-таки? — В разноцветных глазах плясали искорки смеха. — Попал бы?

— Да какая теперь разница, — раздраженно сказал Герман.

— Для меня есть, — настаивала Герда.

— Нет. Не попал бы! Не попал!!! — взорвался следопыт. — Из арбалета не попал бы. Ну что, ты довольна?!

— Да. Но, скорее, удивлена. — Девушка улыбнулась.

— Чему удивлена? — почему-то смутившись от ее открытой, простой улыбки, буркнул Герман.