Капкан супружеской свободы

Потом, когда Володя выдохся и замолчал, режиссер задал ему один только вопрос:

– Кто из ребят остался в труппе?

Молчание было ему ответом, и тогда Соколовский исправился, сделав вопрос по форме более удобным для Демичева:

– Скажи, кто ушел или вот-вот собирается уходить? - и, когда в ответ на него хлынул поток имен и фамилий, среди которых была даже фамилия Лариных, он покачал головой: - Вот тебе и готовый ответ на твое предложение, Володя. К кому я должен вернуться? С кем заново строить театр? Ведь это уже совсем другая труппа, твоя труппа, понимаешь? Я буду нести ответ перед своей совестью и перед Богом за то, что случилось с моим собственным театром - случилось еще тогда, после Италии, а может быть, и гораздо раньше… А ты уж, будь добр, за свои дела отвечай сам. Мне и своих грехов довольно.

– Так это правда, что ты занялся новыми проектами, что собираешься делать новую студию?…

И, невольно отметив про себя возвращение между ними старинного «ты», Алексей сказал своему бывшему соратнику полную и единственную правду, на которую сейчас был способен:

– А почему бы и нет, Володя?

Почему бы и нет, думал он потом длинными, слякотными осенними днями, вспоминая сентябрьский, разомлевший от последнего солнца Париж и веселых студентов на крохотной сцене, наполнявших зал мелодичной французской речью и живыми, естественными движениями? Почему бы нет, если их режиссер говорит правду и действительно готов организовать международный проект, в котором найдется место не только для сокурсников Натали, но и для его, соколовских ребят, оставшихся временно не у дел, - таких, например, как Иван Зотов? Почему бы и нет, если пока он свободен, не обременен никакими обязательствами и не скован никакой другой работой? Да, почему бы и нет?…

И, созвонившись с Луи, но не дав ему пока окончательного ответа, однако выяснив направление его мыслей и пожелания по части возможного спектакля, Соколовский засел за новую вещь. Он никогда не писал пьес как таковых - он был режиссером, продюсером, но не драматургом, - однако практически все его постановки базировались на основе, придуманной и созданной им самим. Ему хотелось придумать для нового международного молодежного проекта идею, сюжет, где не важны были бы слова и, следовательно, не существовало бы языковых барьеров. Это должна быть красивая и ясная история, способная достучаться до каждого сердца и не нуждающаяся в сложных сценографических построениях и вычурных декорациях. История человеческих чувств, а не человеческих поступков, полная внутренней динамики, а не внешних многоступенчатых событий и поворотов… История человеческой души, история любви и потери - такая, какая была рассказана в старом бабушкином дневнике.

Накануне приезда Натали - этот день позднего ноября давно уже был накрепко впечатан в его внутренний душевный «календарь» - Алексей впервые позвонил в Париж, но не бабушке, а Эстель. Они разговаривали и прежде, и всегда это случалось либо по ее инициативе, либо случайно, если она вдруг брала трубку, когда он хотел услышать бабушкин голос, и тогда, безошибочно почувствовав его настроение, она произносила свое мягкое: «Здравствуй, Алеша. Передаю трубку Наталье Кирилловне…» Алексей и сам не мог понять, почему он так осторожен был в общении с женщиной, давшей ему той ночью столько настоящего тепла и невыдуманной радости. Может быть, потому, что боялся разочарования, не смел и в мыслях строить будущее, основываясь на одной только ночи, опасался принять обычное сексуальное притяжение за подлинную страсть?… Во всяком случае, он не собирался обсуждать это с ней по телефону. Вот когда снова увидятся…

– Эстель, я хотел поговорить с вами о пребывании Натали в моем городе, - торопливо и по-деловому начал он, едва заслышав в трубке ее тихое приветствие.

– Да? - откликнулась женщина, и Алексей почувствовал, что она улыбается.

– Видите ли, дело в том… - Он отчего-то боялся высказать просьбу, гвоздем засевшую у него в мыслях, и потому заговорил совсем о другом. - Я хотел сказать вам, что беспокоиться не о чем. Гастроли студенческого театра организованы на хорошем уровне, и я еще подключил свои связи, чтобы ребята смогли не только себя показать, но и увидеть все самое интересное в театральной жизни Москвы. Я думаю, поездка запомнится им надолго. Им забронированы хорошие места в аспирантском общежитии МГУ, но…

Он замолчал, опасаясь быть не так понятым. И тогда Эстель неожиданно пришла ему на помощь: