А в остальном, прекрасная маркиза...

Галя так выматывалась, что и на мысли-грезы о Тимуре сил не оставалась.

А тут еще Настин папа, добрейшей души алкоголик, больной человек. Каждый день просит:

— Галочка, детка, не одолжите на поправку здоровья «катеньку»?

— Кого? — недоуменно переспросила Галя, когда просьба прозвучала в первый раз.

— «Катенька» — это сотенная купюра. При министре финансов Сергее Витте рубль впервые стал конвертируемой валютой. Да и художественные достоинства купюр были выше всяких похвал. Особенно удался граверам портрет Екатерины Второй на сторублевой банкноте. За красоту и высокую покупательную способность народ назвал банкноту ласково «катенькой». В начале двадцатого века на «катеньку» можно было купить три коровы или десять пар отличных английских ботинок. Ныне, увы, мне хватит только на бутылочку самого дешевого пойла. Одолжите, голубушка?

Одалживала, потому что пьяненьким он мирно засыпал, прочитав несколько глав какой-нибудь умной книжки, или уходил на дежурство. Хмуро трезвеньким пытался помогать в уходе за двойняшками и только мешался под ногами. Проще было дедушку нейтрализовать «катенькой».

В новогоднюю ночь Така и Вака заснули поздно, после десяти. Перевозбудились. Галя педагогически неверно сначала завлекла их подарками от Деда Мороза, которые найдут утром. А затем, в отчаянии, рассказала сказку про детей, которые не хотят спать, и Бабай их может украсть. Така и Вака потребовали описать внешность страшного Бабая. Испугавшись, близняшки расплакались. Пришлось их утешать и дать слово, что не пустит Бабая на порог.

Дедушка был на дежурстве. Галя в одиночестве сидела перед телевизором. Новогодний стол представлял собой остатки картофеля фри и бутербродов с котлетами, принесенными из «Макдональдса». Даже шампанское не догадалась себе купить.

На экране натужно, как казалось Гале, веселились певцы и юмористы. Шутили плоско, пели фанерно. Взрывались фонтаны конфетти, летели спиральные серпантины, тоннами сыпались блестки. Для Гали все это — пир во время чумы. Ей было грустно-грустно.

Вспоминалась примета: как встретишь Новый год, так его и проведешь. «Вот уж дудки!» — утешала она себя. Мама однажды Новый год в больнице встретила, после операции аппендицита отходила. Аппендикс у человека один, и мама, слава богу, тьфу-тьфу-тьфу, больше в клиниках не лежала. Бабушка как-то Новый год в самолете отмечала. Говорила — очень романтично. Но весь год потом ни разу в воздух не поднялась. «И у меня все будет хорошо, даже замечательно. И сейчас неплохо. Только очень одиноко. Никому я не нужна, все мною пользуются, будущее отсутствует, потому что без Тимура будущее неполноценно, а он с красивой женой и гостями сидит сейчас в загородном доме у камина, коньяк потягивает, обо мне не думает. Да и чего думать? Кто я такая? Провинциалочка, под мировые стандарты подделаться желающая. Платье от Валентино в азиатском исполнении! Ну да, правильно! Китайский пошив. Но тоже недешево — триста баксов. Оригинал три тысячи стоит. Она, Аполлинария, может позволить себе такое купить. А я? На один вечер платье или лекарства бабушке, или маме дубленку новую, на старую без слез не посмотришь, или машину стиральную купить, или Таке и Ваке по кукле небывалой красоты, сама бы играла, завтра визгу и восторгов будет…»

Галя тяжело вздохнула. Жизнь не оставляла ей выбора. Хотелось праздника души, а получались одни компромиссы. Вот и сейчас. Из-за бредовой идеи позлить Тимура, заявиться на вечеринку с красивым парнем сидит тут в одиночестве и ногти кусает. Впрочем, Настю и Вадика давно следовало вырвать из лап быта и родительских забот. Ребята заслужили отдых, пусть короткий. Они как бегуны, у которых еще есть силы ногами перебирать, но лучше остановиться, передохнуть и с новым запалом на дистанцию выходить. Устали, что и говорить, ссориться по мелочам начали. Кто поможет? Только Галя.

И вот сидит она, все делающая правильно, то есть неправильно. Очень хочет себе приятно сделать и совершенно не может закрыть глаза на проблемы других, близких.

Гале захотелось плакать. Потому что было жаль себя, а еще больше — родных. Противоречие, оно же данная реальность. На экране прыгали одетые тетками мужики и девушки, наряженные бомжами. Все как бы шутили, но до Гали их юмор не доходил. Возможно, проблема не в качестве реприз, а в ее неспособности воспринимать тонкий юмор. Она всегда сначала в себе искала недостатки, а потом в других.