Один шанс на двоих

Не меньше былых невзгод тяготили Рэнда и постоянные мысли о Таре. Он сам оставил эту чудесную девушку пять лет назад, отправляясь поработать в Европу. Он обрек ее переживать в одиночестве тяжелый разрыв, оправдывая себя тем, что с самого начала внушил ей временный характер их связи. Но, столкнувшись с ней в дверях спальни своего отца, он был шокирован, задет до глубины души, он был смятен, разочарован, раздавлен. Рэнд расценил это как сговор, направленный против его. Он мог понять любое увлечение Тары, но только не увлечение Эвереттом. И то, что это могло стать следствием ее расчетливости, тем более не обеляло Тару в глазах Рэнда.

И он продолжал думать об этом, ложась с Тарой в постель, принуждая себя именно к механическому сексу. Но даже такое соитие было приятным для него и становилось праздником для Тары. Хотел бы он знать, испытывала ли она хоть маленькую толику этого удовлетворения, отдаваясь Эверетту.

При этом ее уверения в том, что секса с его отцом не было, оставляли Рэнда равнодушным. Он был уверен, что девушка ему лжет, либо, стыдясь сознаться, либо просто по женской склонности отрицая очевидное. Даже чистота ее синих глаз не убеждала Кинкейда. В постели он предпочитал видеть в ней врага, которого необходимо сразить альковным умением. Стоны Тары были свидетельством ее поражения. И он вырывал их из ее груди. Сам же истощался до степени полного безразличия и к ней и к себе.

Рэнд мощным кролем рассекал голубую гладь огромного бассейна в нижнем уровне здания штаб-квартиры «КЛК» и на развороте щедро оросил свою помощницу брызгами. Тара рассмеялась, отряхиваясь, и громко спросила, пока он плыл к противоположному концу прямоугольного водного пространства:

— Кстати, а почему ты ненавидишь круизы?

Босс не спешил с ответом, гадая, долго ли она находится тут. Достигнув бортика, Рэнд повернул и подплыл к ней почти вплотную.

— Ты сегодня рано, — заметил он.

— Хотела застать тебя до начала рабочего дня, — ответила Тара, продолжая вопросительно смотреть на него, но, так и не дождавшись больше ни слова, проговорила: — Я думала, ты уже подготовил проект требований к руководству «Рандеву-Лайн».

— Мне нужно еще поработать, — сказал Рэнд и, положив ладони на мраморный край бассейна, легко подтянулся, являя жадному взору Тары загорелый торс.

Подняв глаза на девушку, он изучающее посмотрел на нее снизу вверх, и она прикусила губу, с трудом сдерживая желание наклониться и припасть к его мускулистой груди.

— Так почему ты ненавидишь круизы? — тихо повторила свой вопрос Тара.

— Какое это имеет значение? — отозвался Рэнд, затем, оттолкнувшись ногами о стенку бассейна, откинулся на спину, дрейфуя на спокойной воде и помогая себе ленивыми движениями рук. — Какая разница, что я люблю, что ненавижу, если я делаю то, что должен, как бы мне это ни претило?

— Для меня важно, — проговорила Тара.

— Вот уж не думаю, — язвительно бросил Рэнд.

— Это важно и для тебя, иначе ты бы не стал меня мучить, а сказал все прямо, — предположила девушка.

— Хочешь знать? Отвечу, — сказал он и нырнул, достал рукой до кафельного дна, выплыл, достиг лесенки, поднялся по рифленым ступеням, держась бронзовой рукой за никель, нагнулся за полотенцем, промокнул плечи и перепоясался.

Тара обошла бассейн по краю, и они встретились.

— С самой первой своей работы на борту круизного корабля я имел только унизительные обязанности, — продолжил Рэнд. — Если кого-то недобирали в штат до отплытия, Эверетт всегда отсылал меня, обосновывая это интересом дела. Я был молод, самолюбив, и мои амбиции были далеки от чистки санузлов. Селили же меня при этом в самом тесном и шумном закутке с хозяйственным инвентарем, хотя все в команде знали, что я сын владельца. Как выяснилось, таково было отцовское распоряжение. Я даже в часы отдыха не мог ни выспаться, ни просто расслабиться, потому что человеческих условий для этого не было никаких. И после унизительного изматывающего дежурства я вынужден был пялиться в жалкое подобие иллюминатора, в который виделись не чайки и морская гладь, а настил палубы и подметки отдыхающих или снующих туда-сюда стюардов.

— Это походит на жестокое наказание.

— И Эверетт в изобретательстве таких наказаний достиг совершенства.

— Я не понимаю… — прошептала ошеломленная Тара. — Во время нашего круиза ты возвращался в каюту только для сна или переменить одежду и никогда не опускал шторы… Прости, что спрашиваю… Это как-то связано?..