Человек в коричневом костюме

– Поскольку вы ей представлены, то, пожалуйста, пригласите ее поужинать сегодня с нами. Будет костюмированный бал. Вам, кстати, следовало бы отправиться к помощнику капитана и подобрать мне маскарадный костюм.

– Неужели вы наденете маскарадный костюм? – с ужасом спросил Пейджет.

Я видел, что это несовместимо с его представлениями о моем достоинстве. Вид у него был шокированный и страдальческий. На самом деле я и в мыслях не держал как-то по-особенному наряжаться сегодня вечером, но Пейджет так смутился…

– А в чем дело? – невинно поинтересовался я. – Конечно, я надену маскарадный костюм. И вы тоже!

Пейджет содрогнулся.

– Так что отправляйтесь-ка за ними, – велел я.

– Вряд ли на корабле найдется костюм такого большого размера, – пробормотал Пейджет, смеривая меня взглядом.

Сам того не желая, он иногда может нанести смертельную обиду.

– И закажите столик на шестерых, – добавил я. – Пригласим капитана, девицу с красивенькими ножками, миссис Блер.

– Вам не удастся пригласить миссис Блер без полковника Рейса, – вставил Пейджет. – Он предложил ей поужинать вместе, я точно знаю.

– Но кто такой этот Рейс, черт побери? – раздраженно воскликнул я.

Как я уже говорил, Пейджет всегда все знает… или думает, что знает. Он опять напустил на себя таинственный вид.

– Вроде бы это агент секретной службы, сэр Юстас. И очень меткий стрелок. Но я, конечно, не уверен.

– Ну, вот вам наше правительство во всей своей красе! – воскликнул я. – На корабле есть человек, в непосредственные обязанности которого входит переправлять секретные документы, а они дают их постороннему лицу, мирному гражданину, который только и мечтает, чтобы его оставили в покое!

Пейджет сделал еще более таинственное лицо, подошел поближе и сказал, понизив голос:

– Если вас интересует мое мнение, сэр Юстас, так вся эта история кажется мне очень странной, взять хотя бы мою болезнь перед отъездом!

– Мой милый, – резко оборвал его я, – вы страдали разлитием желчи. Вы часто этим мучаетесь.

Пейджет моргнул.

– То была не обычная болезнь. Я тогда…

– Ради бога, Пейджет, не вдавайтесь в подробности! Я не желаю слушать!

– Хорошо, сэр Юстас. Но я думаю, что меня специально отравили!

– А, – протянул я, – вы пообщались с Рейберном?

Пейджет не отрицал.

– Во всяком случае, сэр Юстас, он так считает, а ему виднее.

– Кстати, где он? – поинтересовался я. – Рейберн ни разу не попался мне на глаза с тех пор, как мы поднялись на борт.

– Он сказался больным и безвылазно сидит в каюте, сэр Юстас, – Пейджет опять перешел на шепот. – Но это камуфляж, я уверен. Чтобы удобнее было вести наблюдение.

– За кем?

– Он же отвечает за вашу безопасность, сэр Юстас, вдруг на вас нападут?

– До чего вы оптимистичны, Пейджет! – хмыкнул я. – У вас богатое воображение. Я бы на вашем месте явился на сегодняшний бал в костюме скелета или палача. Траурный вид вам очень идет.

Он заткнулся и больше не раскрывал рта. Я вышел на палубу. Девчушка Беддингфелд увлеченно беседовала с миссионером, преподобным Чичестером. Женщины обожают болтать со священниками.

Человеку моего телосложения трудно нагибаться, но я из вежливости поднял листочек бумаги, валявшийся у ног пастора. И не получил за свои труды ни слова благодарности. По правде говоря, я не удержался и прочел то, что было написано на листке. А записка состояла всего из одного предложения: «Не пытайся играть в одиночку, будет хуже».

Премиленькая записочка для преподобного отца! Кто же такой наш друг Чичестер? С виду он сама кротость. Но внешность обманчива. Надо расспросить Пейджета. Он всегда все знает.

Я изящно плюхнулся в шезлонг подле миссис Блер и, прервав ее беседу с Рейсом (тет-а-тет), заметил, что священники нынче пошли – сущий кошмар.

Затем я попросил ее отужинать со мной вечером. Рейс каким-то образом тоже напросился.

После ленча девчушка Беддингфелд подошла к нам с чашечкой кофе в руках. Я правильно похвалил ее ножки. Это действительно лучшие ноги на корабле. Непременно приглашу ее поужинать вместе с нами.

Я бы много отдал, лишь бы узнать, что шалунишка Пейджет вытворял во Флоренции. Едва заходит речь об Италии, как он становится сам не свой. Не будь я уверен в его добропорядочности, я бы заподозрил, что он завел там себе интрижку…

Ах, как бы я желал знать!.. Неужели даже самые добропорядочные мужчины – и те?.. Я был бы счастлив, если бы мои догадки подтвердились…