Под каблуком у синего ботинка

Агафья Эдуардовна некоторое время с интересом разглядывала совершенно переродившегося Акакия, а потом засеменила в свой кабинет.

– Пойдемте ко мне, не на лестнице же нам разговаривать.

Уютно расположившись в кожаном кресле, Акакий задавал вопросы и что-то черкал в записной книжке.

– Начну с Катерины, – приступила к своему рассказу Агафья Эдуардовна. – Попала ко мне девочка, как и все, по отбору. Мы подали заявление в агентство по найму, и вскоре к нам пришло человек пятьдесят. Ну, потом собеседование, все, как и положено… вот Катерина и прошла.

– Кто проводит у вас эти собеседования?

– Как кто? Я сама и провожу. Поэтому можно смело считать, что Катерину выбрала я. Но, в общем-то, я и не жалела. У меня к ней не было претензий.

– Как же, помню… Хорошая, добрая девочка… – многозначительно задумался Акакий, вспомнил телефонный разговор и засунул в рот половину ручки. – Значит, вы сами приняли ее, а какие-то документы, рекомендации, справки о составе семьи видели?

– Да полно вам, что я – жилконтора? Я смотрю только паспорт, а остальное меня не волнует.

– Даже прописка? – удивился Акакий Игоревич.

– А зачем? Тем людям, которые мне понравились, достаточно подписать контракт, то есть принять мои условия. А откуда они и какой у них семейный состав, меня не тревожит.

– А если она преступница? – прищурился Акакий.

– Так у нее отметка в паспорте будет. Поверьте мне, остальные бумажки специально придуманы, чтобы гонять людей с места на место или вытягивать деньги. Мне не нужно ни то, ни другое.

Какая легкомысленная особа, просто сил нет. Акакий нервно теребил листок записной книжки и придумывал новые вопросы. Он еще не поднаторел в этом деле настолько, чтобы эти самые вопросы из него сыпались, как из рога изобилия. Распузон обязательно что-то забывал спросить, а потом обращаться к человеку было уже неудобно.

– Вы не знаете, – вдруг спохватился он, – у вас никто состояние еще не нажил?

– Что еще за состояние? Я ничего не слышала… – пожала плечами Агафья Эдуардовна. – А кому? У меня работают сплошь молоденькие девочки, им еще до состояния, как до Австралии… Если бы оно у какой-нибудь и было, то она не стала бы на меня спину гнуть… Хотя… Еще большой вопрос, что вы понимаете под словом «состояние».

– А вы не сколотили еще себе состояньице? Не написали завещание какое-нибудь?

– А мне зачем? – округлила полинявшие глаза пожилая кокетка.

– Как это вам зачем? Вы-то не молоденькая девочка!

– Хам! Не собираюсь я писать никакого завещания, мне еще жить и жить…

Вот так, ничего о Белкиной нового не выяснил. Честно говоря, Акакий думал, что речь по телефону шла именно об Агафье, но если эта престарелая дама богата, тогда о ком говорила эта Белкина? И все же, какое нужно еще состояние, если один этот домик уже тянет на несколько миллионов.

– У вас еще есть вопросы? – Дама поправила прическу.

– Есть. Расскажите о Тане Осиповой.

– Ох, как вы мне уже надоели со своими «расскажите». Когда уже вы мне что-то рассказывать станете… – вздохнула Агафья Эдуардовна. – Ну что рассказывать? Я однажды ехала с Таней в поезде, разговорились, девчонка пожаловалась, что никак не может устроиться на работу. Я присмотрелась – хорошенькая мордашка, глуповата, аккуратненькая, самое то для горничной. Вот и пригласила. Она на следующий день прибежала на работу. У нее есть муж, я точно знаю, потому что она постоянно всем об этом талдычит. А в остальном… Знаете, Акакий, мне показалось, что она сама утопилась, – неожиданно выдала Агафья Эдуардовна.

Акакий напрягся и затрепетал ноздрями.

– С чего это вы решили?

– Ну… Таня была впечатлительная натура, а тут у нее неприятности дома какие-то появились, на работе опять же…

– А что на работе, тоже неприятности?

– Да как вам сказать… – замялась старушка. – Понимаете, Таня была несколько иной горничной, нежели Катя Белкина. Я уже не однажды пожалела, что пригласила ее работать. Она была потрясающе неуклюжа. Вот ведь тоненькая, хрупкая, а на своем пути сшибала все, что можно и нельзя. Вот вы видели у меня на третьем этаже развороченный фикус? Так это Танюша бежала к телефону и коленкой его задела. Ей ничего, а кадка с фикусом рухнула. Или вот плафон на крыльце разбит, все никак заменить не можем, тоже ее рук дело – ключи уронила, а наклониться юбка не позволила, ну она тихонечко их носком туфельки и подбросила. Естественно, плафон скончался. А когда вазу китайского фарфора в рухлядь раздолбила, я тогда ее даже на ковер вызывала, просила быть осторожнее.