Миссис Макгинти с жизнью рассталась

– Именно. Единственный другой человек в Бродхинни, который мог бы оказаться Евой Кейн, – это миссис Апуорд. Но есть два обстоятельства, которые заставляют усомниться, что убийца миссис Макгинти – это миссис Апуорд, она же Ева Кейн. Во-первых, у нее артрит, и почти все время она проводит в кресле-каталке…

– В романе, – не без горечи заметил Спенс, – кресло-каталка вполне могло оказаться липой, а в подлинной жизни, думаю, все точно, как в аптеке.

– Во-вторых, – продолжал Пуаро, – миссис Апуорд показалась мне человеком категоричным и волевым, склонным действовать скорее силой, нежели увещеваниями, а с обликом нашей молоденькой Евы это не стыкуется. С другой стороны, характеры, конечно же, меняются, и самоуверенность часто приходит с возрастом.

– Тут вы правы, – признал Спенс. – Итак, миссис Апуорд? Не исключено, но маловероятно. Теперь другие линии. Джейнис Кортленд?

– Думаю, от этой кандидатуры можно отказаться. В Бродхинни нет никого подходящего возраста.

– А вдруг кто-то из женщин помоложе – это Джейнис Кортленд, которая хорошо сохранилась? Простите, это легкая шутка.

– Трем женщинам тридцать с небольшим: Дейдри Хендерсон, жене доктора Рендела и миссис Ив Карпентер. По возрасту любая из них вполне может быть Лили Гэмбол или дочерью Евы Кейн.

– А реально?

Пуаро вздохнул.

– Дочь Евы Кейн может быть высокой или невысокой, блондинкой или брюнеткой – как она выглядит, мы не знаем. О Дейдри Хендерсон в этой связи мы уже говорили. Теперь две другие дамы. Прежде всего вот что: миссис Рендел чего-то боится.

– Боится вас?

– Полагаю, что да.

– Что ж, это важно, – задумчиво произнес Спенс. – Отсюда следует, что миссис Рендел может быть Лили Гэмбол либо дочерью Евы Кейн. Она блондинка или брюнетка?

– Блондинка.

– Лили Гэмбол была светловолосой девочкой.

– Но миссис Карпентер тоже светловолосая. Эта дама пользуется исключительно дорогой косметикой. Красивая она или нет, но глаза у нее необыкновенные. Очаровательные, широко распахнутые синие глаза.

– Послушайте, Пуаро… – Спенс осуждающе покачал головой.

– Знаете, как она выглядела, когда выбежала из комнаты, чтобы кликнуть мужа? Мне вспомнился прелестный трепыхающийся мотылек. Она вытянула руки вперед, будто слепая, задела что-то из мебели.

Спенс снисходительно посмотрел на него.

– Вы просто романтик, месье Пуаро, – сказал он. – С вашими трепыхающимися мотыльками и широко распахнутыми синими глазами.

– Вовсе нет, – возразил Пуаро. – Мой друг Гастингс, тот был сентиментальным романтиком, я же – никогда. Я до крайности практичен. И скажу вот что: если девушку делают красивой ее прелестные глаза, будь она десять раз близорукая, она нипочем не будет носить очки и научится двигаться на ощупь, даже если очертания затуманены, а расстояние определить трудно.

И указательным пальцем он легонько постучал по фотографии двенадцатилетней Лили Гэмбол – на ней были очки с сильными, уродующими лицо линзами.

– Так вот что вы решили? Лили Гэмбол?

– Ничего я не решил, говорю лишь о вероятности. Когда миссис Макгинти умерла, миссис Карпентер еще не была миссис Карпентер. Она была молодой вдовой, муж погиб на войне, средств к существованию почти никаких, жила в коттедже для сельскохозяйственных рабочих. И вот она обручилась с богатым человеком из местных – человек этот стремится сделать политическую карьеру и преисполнен чувства собственной значимости. Представьте себе, что Гай Карпентер узнает: он собирается взять в жены, скажем, девушку из низших социальных слоев, печально знаменитую тем, что в детстве она стукнула родную тетку тесаком по голове, либо дочь Крейга, одного из самых отвратительных преступников века, справедливо занявшего место в комнате ужасов в музее восковых фигур, – тут впору задать вопрос: а пойдет ли он на это? Вы скажете: если он ее любит, пойдет! Но что он за человек? Как я понимаю – эгоистичный, честолюбивый, очень дорожит своей репутацией. Думаю, если молодая миссис Селкирк, каковой она тогда была, жаждала заполучить его в мужья, она страстно жаждала и другого – чтобы до ушей ее жениха не дошел никакой порочащий ее слух.

– Так вы считаете, что это она?

– Еще раз повторяю, дорогой, – не знаю. Я лишь рассуждаю вслух. Миссис Карпентер отнеслась ко мне настороженно, явно чего-то испугалась, встревожилась.

– Да, это подозрительно.

– Так-то оно так, но все это очень запутанно. Однажды я остановился у друзей в сельской местности, и они отправились поохотиться. Знаете, как это происходит? Один идет с собаками и с ружьями, собаки поднимают дичь, она вылетает из кустов, а те уже на стреме – ба-бах! Вот и у нас с вами то же самое. Только мы, может статься, поднимем не одну птицу, в кустах прячутся и другие. Другие, до которых нам, скорее всего, нет никакого дела. Но ведь сами птицы этого не знают. А нам, мой друг, нужна только одна птичка, и тут нам ошибиться никак нельзя. Вполне вероятно, что миссис Карпентер, когда вдовствовала, совершила какой-то неблагоразумный поступок. Неблагоразумный, и только. Но все равно ей не хочется, чтобы о нем знали. Ведь не без причины же она мне первым делом заявила, что миссис Макгинти – врунья!