Хижина тети Томы

– Не надо номер! – ответила я, старательно подбирая слова без свистящих и шипящих. Это была трудная задача. – Моя не будет отдыхать, у моя траур. Муз умер, супруг! Вася звали, Петров фамилия.

– Ах, вы вдова того самого Петрова! – ахнула администраторша.

– Человека-невидимки?! – охнула позади меня тетка со шваброй.

– Моя вдова! – с великой печалью подтвердила я и для пущей достоверности продемонстрировала администраторше черную повязку на предплечье.

Этот простой и понятный знак траура я соорудила из черных атласных трусов, которые походя свистнула с чужого забора.

Уважая мою скорбь, женщины молчали. Я перешла к делу:

– Моя весси забирать будет! Где весси муза? Давайте весси!

– Вещи? – проявила смышленость администраторша. – А у нас их нет! Все вещи Петрова еще вчера вечером милиция забрала!

– Значит, в милиции тоже усомнились, что это была гибель в результате несчастного случая! – быстро подсказала мне Тяпа.

– Значит, милиция успела установить личность покойного! – заметила Нюня. – Видно, кто-то из отдыхающих узнал Петрова. Судя по записям в блокноте, он болтался тут не один день, наверное, многим успел запомниться, с такой-то яркой внешностью!

Она тоскливо вздохнула, придав тем самым убедительность моей показной скорби.

– Моя знает про милиция, – соврала я собеседнице. – Где все другие весси?

– Мы все отдали, номер пуст! – заволновалась администраторша.

– Моя проверит!

– Да пожалуйста, проверяйте! – Женщина обиделась. – Маша, проводи даму в двадцать второй номер!

– Там еще не убрано! – подойдя поближе, предупредила тетка со шваброй.

– Где номер, однако? – демонстративно озираясь, спросила я вместо ответа.

Спустя несколько минут я была оставлена в одиночестве в маленькой комнате со сводчатым потолком. За исключением этого потолка и красивого арочного окна с тонированными стеклами в решетчатом переплете, никакой экзотики в интерьере не было. На оштукатуренных стенах сливочного цвета имелись две безвкусные картинки в еще более безвкусных рамках, с потолка свисала лампа в незатейливом стеклянном плафоне, на полу лежал недорогой палас практичного буро-зеленого цвета. Меблировка состояла из полутораспальной кровати на металлокаркасе, небольшого платяного шкафа, тумбочки, мягкого табурета и столика, большую часть которого занимали электрический чайник и десертная тарелка с водруженным на нее стаканом. Телевизора, холодильника, кондиционера и телефона в номере не было, так что на комфортабельные аппартаменты помещение не тянуло. Правда, за гипсокартонной стеночкой имелись удобства: унитаз и душевая кабина. Умывальник в тесном закутке не поместился, поэтому зеркало висело без привязки к раковине, само по себе, на голой стене напротив унитаза.

– Необычное решение, – пробормотала я.

Осторожно пошевелив зеркало, я проверила, не спрятал ли маньяк Вася за ним что-нибудь интересное так же, как это сделал в своем скворечнике Рома.

Тайника не было ни за зеркалом, ни где-либо еще. Во всяком случае, я его не нашла, хотя очень старалась, не поленилась даже простучать стены и в попытке отогнуть закрепленный на полу палас едва не оторвала кусок плинтуса. Копать так глубоко пришлось по той простой причине, что на поверхности – в шкафу, в тумбочке, на столе и так далее – никаких вещей постояльца не осталось. Доблестная милиция выгребла все! Не знаю, что имела в виду Маша, когда сказала, что в номере не прибрано, но никакого мусора я не нашла даже в урне. Таким образом, у меня почти исчезла надежда узнать что-нибудь о моем третьем лишнем кавалере с маньяко-шпионскими наклонностями.

Зато я убедилась, что из окна номера можно было с большим удобством следить за моей скромной персоной! Золотая подкова пляжа с высоты башенки была как на ладони. Снующую между зонтами и лежаками Соньку в приметной дырчатой майке и помятой шляпе фасона «бледная поганка» я разглядела даже невооруженным глазом и наш курятник нашла без особого труда. Думаю, при наличии бинокля с наблюдательного пункта двадцать второго номера можно было пересчитать все горошинки на застиранных занавесках моего собственного окошка! Не зря рекламный щит у входа в «Чайку» подавал как особое достоинство своих номеров «великолепный, захватывающий вид на море». Я бы еще приписала: «И на сушу, если кто интересуется».

Очевидно, желание полюбоваться видом из окна периодически обуревало и других постояльцев «Чайки». Пока я с мрачным удовлетворением глазела на бухту с высоты птичьего полета, этажом ниже в окно высунулся мужчина с роскошной полированной лысиной. Я бы, может, его и не заметила, но дядька буквально улегся на подоконник и начал вертеть головой, слепя меня своей сверкающей макушкой. При этом он во все горло кричал: