Бриллианты на пять минут

Они пили еще долго, а под утро Стрижак ускакал в лес.

Анастасия окрепла – кормили ее хорошо, выходила на прогулки с профессором. Но за ними неотлучно ходили люди Стрижака. Николку она боялась до смерти, а из его людей особенно не нравился ей Левка – белобрысый и замкнутый мужик. Да, за ней следили, но ведь из леса не убежишь – дороги надо знать. Выводил ее на прогулки и Стрижак, шел рядом и молчал. Или сажал на лошадь впереди себя и ехал шагом, придерживая Анастасию. Она содрогалась от его прикосновений, понимала, что когда-то он перейдет в наступление, а противопоставить ему нечего. Профессор всячески отвлекал от тягостных дум, даже осторожно настраивал, чтобы Анастасия благосклоннее принимала ухаживания бандита.

– Я не девка, – однажды сказала она напрямую, – я не смогу…

– Анастасия Львовна, – смутился Иннокентий Тихонович, – простите меня. Я только хотел помочь вам… пережить… Этот человек способен хотя бы защитить вас, ведь вы одна. Мы с вашим мужем плохой защитой оказались. Простите, если я вас оскорбил.

В землянку вошел Стрижак, как обычно – не постучавшись.

– Собирайтесь, господин хороший, – приказал профессору.

– Куда? – задрожала Анастасия. – Куда вы хотите увести профессора? Прошу вас… не убивайте его…

– Вас переправят в Польшу, профессор, – сказал Стрижак, не глядя на Анастасию, из глаз которой хлынули слезы. – Польша сгодится?

– Сгодится, – пролепетал тот и растерянно взглянул на подопечную. – А как же Анастасия Львовна? Отпустите ее со мной.

– Она останется, – тоном, не терпящим возражений, заявил Стрижак. – Дед, собирайся, а то передумаю.

Он закрыл за собой дверь, вскоре перестали слышаться и его шаги.

– Не бойтесь, Анастасия Львовна, я не уеду, – решительно сказал профессор.

– Я уже ничего не боюсь, – пробормотала она, глядя в пол. – Чему быть – того не миновать. Поезжайте, Иннокентий Тихонович. Если он надумает взять меня, вы не поможете. Он убьет вас, как убил Серафима, а я буду казниться виной. Да и привыкла я к мысли, что… Поезжайте.

Она вышла проводить профессора, его усадили в сани, накрыли тулупом. Анастасия, кутаясь в пуховый платок, без слез смотрела вслед саням. Падал дивный снег, но он не занимал ее, она думала о том, что ночью придет Стрижак, а дверь изнутри закрывается лишь на крючок. И он пришел. Крючок вылетел вместе с загнутым гвоздем от удара Стрижака. Анастасия сидела с ногами на топчане, забившись в угол, и думала, что вот сейчас умрет. Не умерла. А наглый гость поставил табурет возле буржуйки, подбросил поленьев в топку и невзначай сказал:

– Чего закрываешься, Настя? Окромя меня, никто к тебе не войдет.

– Что вам нужно? – нашла в себе силы спросить Анастасия.

– А чего нужно мужику от бабы? – простодушно признался Николка.

– Вы пришли за моим согласием? – догадалась Анастасия. – Зачем оно вам? Вы можете делать все, что хотите…

Внезапно он подскочил с табуретки, которая перекувыркнулась в воздухе и шмякнулась на попа. Николка подлетел к Анастасии, навис над ней, упершись руками в бревенчатые стены, и выпалил:

– Я ж к тебе со всей душой, а ты… Хочу, чтоб и ты так же ко мне… Не думай, я понимание имею, ты из благородных, я – нет. Подожду… но не будь такой…

– Я не могу, – закрыла лицо ладонями Анастасия, напуганная свирепой страстью этого человека. – Вы убили… я не могу…

Николка тяжело опустился рядом, отвернувшись от нее, поставил руки на колени и заговорил тихо, натужно:

– Убил? Да. Долги возвращаю. Я из деревни родом. И дом у меня был, и хозяйство большое. На деревне лентяи плохо живут, а мы из зажиточных, потому как работали все от зари до зари. Отец умный был, учиться заставлял, земле ведь тоже наука нужна. Нанял он двух учителей, два раза в неделю ездил я к ним в город. Все путем было, покуда… не пошло наперекосяк. Я в город ускакал, а когда вернулся… Дом спалили, отца зарубили, мать застрелили. А сестренок, младшей тринадцать исполнилось… в овине нашел… растерзанных. Говорили, будто красные грабить приходили. А другие говорили, будто то белые были, а представились красными, чтоб народ запугать. Только отец мой встретил их с винтовкой. Вот и считай, кто кому должен. Не хочу ни красных, ни белых, ни синих. Все они на одно обличье…

Анастасия слушала его вполуха, сама же соображала, что делать. Ее пугала страстность Стрижака, в обществе, к которому она принадлежала, не принято было выставлять напоказ свои чувства, сдержанность – признак хорошего воспитания. Когда мама узнала, что у отца есть любовница, на которую он истратил и без того скромное их состояние, она приняла удар стойко, плакала только в одиночестве. За Серафима Анастасия пошла от безысходности – отец разорился вконец, было стыдно за него, а тут посватался состоятельный и хороший человек. Серафим любил ее, но так открыто никогда не говорил, а про страсть она только в книгах читала. Близость с мужем переносила, потому что в том видела свой долг. Почему же сейчас не стерпит? Ведь все равно кончится одним. Надоест Николке игра в благородство, либо силой ее возьмет, либо отдаст своим головорезам. Бабка, что за ней смотрела, рассказывала, как ведут себя бандиты «с девками».