Бриллианты на пять минут

До сих пор Казимир Лаврентьевич считал, что знает об алмазе практически все, но теперь он был готов поклясться, что знания его ничего не стоят. Обнаружил он это недавно – когда старуха принесла колье. Тогда-то он и понял, что в его руке не просто кристаллы, образованные адской температурой и высоким давлением, а сам дьявол Алголь, облачившийся в грани и переливы. Именно тогда Казимир Лаврентьевич понял: он заболел. Нет, не в том смысле, что у него подскочило давление, в результате чего он упал в обморок. А совсем в другом смысле…

Звонок сотового телефона вывел ювелира из задумчивости. Управляя машиной одной рукой, он достал мобильник и поднес к уху.

– Это Вера Антоновна. Здравствуйте, Казимир Лаврентьевич.

– А, здравствуйте, – улыбнулся он, хотя видеть улыбку она не могла.

Верочка не только сама заказывает у него изделия из золота, в основном колечки, но и приводит новых клиентов. Казимир Лаврентьевич создал несколько настоящих шедевров и дал им названия: «Императрица» – прозрачные камни в оправе из листиков, «Смарагд» – с обязательной вставкой из камней зеленых оттенков, «Симфония» – сочетание цветных кристаллов. Эти его перстни великолепны, и местные богатые дамы своим долгом считают заказать хоть один перстень из трех, чему постоянно способствует Верочка. Поэтому старый ювелир очень ее ценит.

– Я вас целый день разыскиваю, потеряла номер сотового телефона! Но ваш сын, к счастью, сообщил номер, – стрекотала Верочка.

– Рад вас слышать и весь – внимание.

– Казимир Лаврентьевич, сделаете анализ одной вещице?

– Душа моя, анализы делают в поликлинике, – пошутил он.

– Я не так выразилась. Ну, проверить надо… У меня есть одна штучка, я хочу знать, сколько она стоит, а то боюсь обмана. Но вещь симпатичная.

– Разумеется. Привозите в мастерскую. Я сейчас же еду туда.

– Через час я буду.

Да, работа есть работа. Не всегда ее бывает достаточно, и Казимир Лаврентьевич дорожит клиентурой. Он развернул автомобиль и поехал в мастерскую. Сын как раз закрывал салон и пожурил отца, что тот не лежит, как предписано врачами, а ездит по городу.

– Належался, – отмахнулся Казимир Лаврентьевич. – Ты поезжай домой, я хочу поработать немного.

Генрих покачал осуждающе головой, но спорить с отцом не стал.

В восемь часов вечера Вера Антоновна нагло заехала на тротуар, остановив машину носом к двери мастерской, позвонила. Казимир Лаврентьевич впустил ее, предложил стул, а сам уселся в рабочее кресло за стол:

– Ну, показывайте, что там у вас?

Она достала косметичку, затем выудила оттуда… Бросив один-единственный взгляд на «симпатичную штучку», как выразилась Вера Антоновна, Казимир Лаврентьевич уже понял, что привезла клиентка. У него учащенно забилось сердце…

Три дня недели Ева обожает, потому что эти дни относительно свободны. В субботу и воскресенье она не метет улицу и не убирает коридор с сортирами, остается только кафе. А в понедельник кафе не работает, значит, весь вечер гуляй, сколько влезет.

Сидели они с Батоном до семи вечера, выпили чуточку – по полбутылки. Понадобилось продолжить, а денег нет. Ева и надумала домой сбегать.

Она заглянула в подъезд – темнотища. И людей никого, хотя еще не поздно. Последнее время Ева не переносит темноту, а раньше ей наплевать было – день или ночь. После убийства Пушка, в общем-то, безобидного ханурика, Ева познакомилась со страхом.

Особенно страшно бывает, когда не знаешь, чего ждать и от кого. Вроде бы и причин нет бояться, а страшно. Жизнь, оказывается, так легко обрывается, но она все равно любимая, несмотря на материальные трудности и презрение окружающих. Собственно, окружающих и боялась Ева, потому что среди них есть некоторые – зверье натуральное! – убивающие людей из спортивного интереса. Ну, вот подумать – за что грохнули Пушка? Брать у него нечего, врагов не было… Да и какие враги у забулдыги? Значит, из спортивного интереса грохнули. Так и ее могут…

Ева заглядывала в подъезд и никак не решалась войти, чтобы подняться к себе. Зря не взяла с собой Батона… Сказала ему, что сбегает за деньгами и шмотками и вернется через пять минут, потом они купят ампулу самогона и еще раз помянут Пушка. Подумала, что Батон и так-то занудливый и вредный, а сейчас еще, выпивши, только мешать сборам будет. Желательно с ним поменьше общаться, а то опять на кулак нарваться можно. Но жить Ева намерена у него. Так сказать, вместе веселей, опять же – не страшно. Однако домой сейчас попасть обязательно надо. Белье взять, сменную одежду, деньги и еду, а то пропадет жратва, она ж денег стоит. Еву все клянут, как хотят, а она, между прочим, чистюля, гигиену любит… когда трезвая.