Дневник чужой жены

– Не-а, – мотнул он головой и сладко зевнул во весь рот. – Сто раз лазил в кухню.

– Хорошо, значит, опыт у тебя есть, – подбодрил Рыков. – Идем?

Он и Слава вышли из машины, попав под проливной дождь. Долли засеменила за ними, Рыков остановился, рявкнул в ее сторону:

– Тебе остаться! Не заставляй применять силу!

Долли вернулась в машину, у нее уже не было сил ни на что: ни возражать, ни принимать активное участие в спасении Нины. Она могла лишь пассивно ждать.

Окна дома были большие, прямоугольные, довольно высоко от земли. Прутья решеток действительно были расположены редко и не имели узора. То ли хозяева пожалели денег на железо, то ли уверовали, что ни один смертный не посмеет ограбить их дачу, то ли не дорожили дачным добром. Так или иначе, а взрослому человеку все равно не пролезть было между прутьями, да и ребенку это сделать сложно. Миша стоял на плечах Сергея, схватившись одной рукой за прут решетки, и ковырял форточку раскладным ножом, а отвертку держал в зубах. Дима страховал их на тот случай, если Миша потеряет равновесие и свалится с плеч Сергея. Работали тихо, да еще штормовой ветер с ливнем заглушали шум внезапными и сильными порывами, когда гнутся деревья, трещат, едва не ломаясь. Все трое промокли до нитки, однако не чувствовали этого. К счастью, рама окна была одинарная. Когда Рыков и Слава подошли, Миша уже пытался отверткой надавить на шпингалет, прилагая все силы. Шпингалет повернулся, Миша осторожно открыл форточку, затем сполз с Сергея, не рискнув спрыгнуть – боялся нашуметь.

– Не пролезет, – шепотом сказал Рыков, оценив решетки. – Зазоры узкие, а Славка толстый.

– Нормальные зазоры, – возразил Миша. – Вот взрослый точно не пролезет, а Славка… он же маленький. Ты посмотри, вполовину тоньше самого худого из нас. Должен пролезть. Что хорошо, так это большое пространство между окном и решеткой. Ему бы только протиснуться за решетку, а там…

– Как он будет лезть в форточку? – недоумевал Дима. – Он упадет и шею свернет.

– А мы зачем здесь? – тихо негодуя, произнес Миша. – Поможем. Я стану на Сергея, он будет держаться за меня. Дополнительно обвяжем пацана веревкой, если оступится, повиснет на ней.

– Ну, поехали, – с отчаянием махнул рукой Рыков.

Мальчика заставили снять куртку и свитер, он сразу стал мокрым. Зато окончательно проснулся, правда стучал зубами от холода. Обвязали его веревкой, которая нашлась в машине, перекинули через верхнюю перекладину. Рыков предупредил:

– Что бы ни случилось, молчи, Славка. Ни звука! Если пролезешь в дом и вдруг услышишь, как кто-то идет, сразу прячься. Замок ты легко откроешь. Там два рычага, по очереди сначала опустишь вниз, потом отведешь в сторону по желобку. Понял?

– Да что я, первый раз? – пожал плечами Слава. – На кухне и форточка меньше.

– Мы на тебя надеемся.

Наступил самый опасный момент. Сергей вновь встал под окном, на него помогли взобраться Славе. Тот ловко уцепился за прутья, свободно поставил одну ногу на внешний выступ окна, вторую на нижнюю перекладину решетки. Рыков приказал Диме:

– Готовь ствол. Следи за лестницей из окна рядом, оттуда ее хорошо видно. Появится – стреляй по ногам.

– Вот будет хохма, если Нины там нет, – проворчал Дима.

– Ее нигде нет, – сказал Рыков. – Значит, должна быть здесь.

Дима рванул к указанному окну. В это время Славка довольно свободно протиснул между прутьев нижнюю часть туловища. На Сергея вскарабкался Миша…

– Я только перережу веревки, – сказал он, увидев, в какой ужас пришла Нина.

Несколько секунд спустя она почувствовала, как кровь побежала по жилам. Как ни странно, освобождение от веревок принесло дополнительную боль. Нина застонала, в этот момент она забыла, что находится наедине с убийцей. У нее остались связанными руки и ноги у щиколоток, но все же стало значительно легче телу. Он вернулся в кресло, тихо забормотал:

– Думаешь, убить легко? Это трудно. И страшно. Потом страшно, когда проходит ярость и ты понимаешь, что натворил. А назад дороги уже нет. Собственно, мне не оставили выбора. Ты тоже не оставила выбора.

Нина догадалась, что этого человека бесполезно просить не убивать ее, можно лишь попытаться оттянуть время. Она не хотела верить, что все забыли о ней. Надежда, черт ее возьми, умирает последней. Она судорожно ощупала грудь связанными у запястий руками, он сказал:

– «Жучок» ищешь? Я обыскал тебя и снял его, потом испортил и выбросил в реку. И телефон твой раздавил и выбросил в реку.