Круговорот парней в природе

Тяпино дурацкое словечко прилипло ко мне, как банный лист. Заметив это, Нюнечка, вечно озабоченная моим культурным ростом, сподобила меня подобрать книжку, выпавшую из кармана Тверского-Хацумото. Это оказался специализированный русско-японский словарик, густо нашпигованный деловой лексикой.

– Ничего, почитаешь немного, пополнишь словарный запас, – назидательно сказала моя внутренняя умница противным голосом пай– девочки, отличницы-медалистки.

С русско-японским разговорником в одной руке и ополовиненной водочной бутылкой в другой я проследовала в чуланчик, который сама же, дура такая, вытребовала себе под временное пристанище. Спиртное, в отличие от словаря, я взяла не в личное пользование, а на временное хранение. Я не собиралась пить водку, просто хотела, чтобы и Гаврила ее больше не пил. Мне было нужно, чтобы наш переводчик восстал из мертвых и полумертвых. Я изнемогала под тяжестью единоличной ответственности за японских товарищей и очень хотела с кем– нибудь этот груз разделить.

В комнатенке размером приблизительно два на три метра уже стояла раскладушка совершенно казарменного вида. На ней лежал туристический фонарик. Я взяла его, со вздохом опустилась на зеленый – точнее, цвета хаки – брезент спартанского ложа, включила осветительный прибор и его лучом, а также собственным унылым взором, обвела свои новые апартаменты.

Шульц не соврал, в чуланчике и впрямь было очень тихо: картонные коробки с неизвестным содержимым, высоким штабелем сложенные по периметру помещения, создавали прекрасную звукоизоляцию. И из окна действительно совсем не дуло – просто потому, что никакого окна не было и в помине. Что до уюта, о котором с преувеличенным восторгом упоминал Борис Абрамович, то его в некоторой степени создавали банки с вареньем и соленьями. Их глянцевые бока смутно угадывались в темноте погреба, беспрепятственный доступ к которому открывал квадратный проем в дощатом полу. Я опасливо подумала, что надо бы мне не забыть на ночь глядя соорудить вокруг этого провала какую-нибудь заградительную систему. Иначе старая пионерская привычка бегать после отбоя на водопой и в уборную приведет к тому, что следующим моим скорбным ложем будет продавленная койка в травматологии. Или вообще тихий уютный склеп – кладбищенский суперлюкс.

Тут мое гордое и отвратительное одиночество нарушил телефонный звонок.

– Танечка, миленькая, спасай! – в трубке моего нового мобильника хрустальной слезой зазвенел высокий девичий голос.

– Кого на этот раз? – хмуро поинтересовалась я.

Внутренние мои сидели тихо и не высовывались. Даже Тяпа, в высшей степени подверженная глупым героическим порывам, не выпрыгнула вперед с поднятой рукой и зазывным добровольческим кличем: «А вот кто со мной на пулеметы?!» После того как в результате последней волонтерской акции я получила в долгосрочное распоряжение проблематичную японскую команду, у меня напрочь пропало желание оспаривать лавры героя всех времен и народов у голливудской топ-тройки Джеймс Бонд – Супермен – Человек-Паук.

– Таня, миленькая, мне срочно нужна твоя помощь! – пролепетала Танюша, явно смущенная моим неласковым тоном. – Прости, что беспокою тебя на отдыхе…

Я саркастически крякнула.

– Но шеф дал срочное задание, с которым я без тебя не справлюсь!

– Ладно, что за задание? – со вздохом спросила я.

Отказать в помощи хорошему человеку всегда было выше моих сил.

– Тань, шеф вчера привез из Шанхая диск с китайскими инвестиционными проектами и велел нам взять его за образец презентационной продукции.

– Ну и возьмем, какие проблемы? – не поняла я.

В прошлом месяце нам велено было взять за образец презентационной продукции китайскую сувенирную ручку с проектором. Металлическая палочка исторгала из себя призрачный голубой свет, в круге которого возникали очень симпатичные иероглифы. Мы заказали в Пекине такое же стило с патриотичным текстом «Да здравствует Кубань!», и китайские труженики добросовестно изготовили для нас две тысячи ручек… А потом соплеменные труженикам таможенники не разрешили перевозить ручки вместе с прилагающимися к ним батарейками, и мы всем отделом три дня впихивали в две тысячи крепко завинченных стальных ручек восемь тысяч маленьких увертливых батареек… Я вспомнила, как это было, и убежденно сказала:

– Диск – это пустяки!

Мне никогда не доводилось слышать о дисках со встроенными элементами питания.