Спокойно, Маша, я Дубровский!

– Домой возвращаться нельзя, к друзьям-знакомым лучше не соваться, это опасно, – рассудил Зяма. – Значит, остается один выход: нумера!

– Гостиница, что ли? – Я поморщилась. – Там же документы спросят!

– Я разве сказал «гостиница»? Я сказал «нумера»! – усмехнулся Зяма. – Да в городе полно таких отельчиков-мотельчиков, где документы постояльцев никого не интересуют, плати деньги – и живи себе, сколько хочешь, как хочешь и с кем хочешь!

– И ты знаешь такие места?

Зяма усмехнулся:

– Эх, Дюха! Учить тебя еще и учить! Впрочем, лучше не учить, Денис мне за это спасибо не скажет...

О Денисе говорить не хотелось, и мы надолго замолчали. Кулебякин, кстати, успел пять раз позвонить Зяме на мобильный. На самом деле получалось, что звонок поступал не к братцу, а ко мне, но Денис этого так и не узнал, я все его вызовы игнорировала. На Зямин телефон, заряженный резервной карточкой Трошкиной, пришло только одно sms-сообщение – естественно, от самой Алки. «Позвоните, когда будете в состоянии», – просила наша общая подруга.

– Это же надо, так невнятно выразиться! – ворчал Зяма, знакомясь с Алкиным посланием в такси по дороге в мотель. – Могла бы уточнить, какое именно из возможных моих состояний ее интересует!

– Полагаю, состояние относительной безопасности, – предположила я, и звонок Трошкиной решено было сделать из мотеля.

Он носил сказочное название «Аленушка» и мог порадовать беглых каторжников и любителей подвижных сексуальных игр на свежем воздухе обширной неухоженной территорией, изобилующей пышными кустами и разлапистыми елками.

– Свободные комнаты? Конечно, есть! – обрадовалась сама и обрадовала нас толстая тетка на ресепшене. – Вам на час или на ночь?

– Нам на трое суток, – веско ответил Зяма, и бывалая тетка посмотрела на него с уважением.

– Вы, наверное, хотите полного уединения? – с понимающей улыбкой спросила она, перебирая ключи.

– Полнее некуда! – подтвердила я.

– Чтобы ни днем ни ночью никто нас не тревожил! – попросил Зяма, и я чуть было не добавила: «Особенно милиция!»

– Понимаю, – кивнула тетка. – Тогда вам идеально подойдет коттедж номер шесть. Он в самом дальнем углу территории, за бельевой площадкой, на границе с рощицей. Там очень тихо и, если посмотреть в окошко сквозь прутья забора, открывается прекрасный вид на реку.

Слушая этот оригинальный рекламный текст, мы с Зямой расслабленно кивали. Рощица, река – все это звучало замечательно. В рощице, если что, можно спрятаться, а по реке уплыть!

– Нам нравится, мы берем этот шестой коттедж, – постановил Зяма, перемигнувшись со мной.

На деле все обстояло даже лучше, чем на словах. Бельевая площадка оказалась просторной вытоптанной поляной с рядами проволоки, натянутой так часто и низко, что ее запросто можно было считать заградительным сооружением. Никакого освещения на площадке не было и в помине, потемневшую от времени проволоку в ночи не разглядела бы и летучая мышь, так что ни один человек ростом выше ста пятидесяти сантиметров не имел шансов подойти к коттеджу номер шесть незамеченным. При попытке прорваться сквозь нее проволока гудела контрабасом. Мы убедились в этом на личном опыте: Зяма налетел на бельевую струну дважды, а я только один раз, но при этом еще запуталась в какой-то тряпке. При ближайшем рассмотрении она оказалась шелковым покрывалом фантазийной расцветки в крупный цветок. Как следует разглядев лохматые пионы и зубчатые, как почтовые марки, васильки, я с недоверчивой радостью уставилась на ближайшее окно, призрачно сияющее голубым телеэкранным светом.

– Это не ваш коттедж, ваш еще дальше, – проследив за моим взглядом, поспешила объяснить наша провожатая.

– Отлично! – невпопад ответила я. – Давайте ключ, дальше мы сами.

Тетка вручила мне ключ на массивном деревянном брелоке, похожем на столярную заготовку для многодетной матрешки.

– Пошли! – скомандовала я, дождавшись, пока массивная фигура тетки-мотельщицы растает в темноте.

– Эй, Дюха, ты куда? Вернись! – воззвал ко мне братец, подныривая под проволоку. – Тебе же сказали, нам не сюда, шестой коттедж дальше!

– А я думаю, что нам именно сюда! – возразила я и на цыпочках подкралась к двери чужого домика.

На двери этой была начертана большая, как мечта отличницы, пятерка. Глазка не было вовсе. Я деликатно постучалась и не своим голосом пропищала: