Спокойно, Маша, я Дубровский!

– А что это? – Зяма с тоской оглядел симпатичный трехэтажный особняк в томящем душу средиземноморском стиле.

– Стоматологическая клиника «Мегадент».

Зяма, успевший поставить ногу на первую ступеньку каменной лестницы, остановился, посмотрел на меня, как на больную (что с учетом близости клиники было почти необидно), и возмущенно сказал:

– Ну, Дюха, ты нашла время заняться зубами! Полагаешь, сейчас твой злейший враг – кариес?!

– Нет, Зяма, я полагаю, что сейчас и мой, и твой, и бабулин злейший враг – Мистер Икс, – ответила я, невозмутимо продолжая восхождение по лестнице. – Если верны мои предположения (с первого по восьмое включительно), то это из-за Икса половина нашего семейства пустилась в бега, чтобы не угодить за решетку.

Я остановилась на резиновом коврике перед стеклянной дверью, подождала, пока братец меня догонит, и мы вместе вошли в приятно прохладный холл.

– Добрый вечер, вы немного поздно, мы через полчаса закрываемся, но консультативный прием еще возможен, – сообщила приятная девушка за стойкой приемной, улыбнувшись нам фирменной стоматологической улыбкой «с восьмерки по восьмерку». – Чем мы можем вам помочь?

– Хорошо бы деньгами! – нахально ответила я и тоже широко улыбнулась – для облегчения болезненной реакции на мое хамское заявление, а также, чтобы показать, что я лично не нуждаюсь в зубоврачебной помощи. – Мы из «МБС». Наше агентство получило пакетный заказ на разработку рекламы вашей клиники, но по одной из позиций у нас есть неотложные вопросы. Подскажите, кому мы можем их задать прямо сейчас?

– Арсену Суреновичу, это наш директор, он вот-вот должен появиться, – ответила девушка, умудряясь не в ущерб артикуляции держать воистину мегадентовскую улыбку растянутой, как меха гармошки.

– В половине девятого вечера? – Зяма удивился, что Арсен Суренович не сумел придумать себе более приятного вечернего времяпрепровождения.

– Арсен Суренович всегда наведывается в клинику перед закрытием, – подтвердила информированная девушка.

– Не иначе приезжает вытряхнуть из кассы наличку! – со знанием дела объяснила я Зяме.

Я хотела сказать это тихо, но не учла великолепную акустику помещения, и меня услышал не только братец, но и клинически улыбчивая девушка. Мои слова ее заметно встревожили – это я заключила по уменьшению дуги улыбки и по нервозности, с которой дежурная потянулась к телефону.

– Арсен Суренович, вас тут спрашивают! – взволнованно сказала она в трубку. – Говорят, что из рекламного агентства... Да, у нас все в порядке. Да, конечно. Хорошо.

У меня сложилось впечатление, будто что-то из сказанного имело характер условного знака, предупреждающего начальника, что его ожидают люди неприятные или подозрительные. Во всяком случае, Арсен Суренович появился перед нами с таким лицемерно радостным видом, с каким наш Бронич встречает только пожарных инспекторов и проверяющих из санэпидемстанции. Увидев в руках у Зямы папку с просматривающимися сквозь пластик картинками работы Петрова-не-Водкина, зубной директор испытал очевидное облегчение и отмяк душой настолько, что чуть ли не извинялся перед нами за проявленное ранее нежелание принять Сашкину работу.

– Поймите меня правильно, мне самому очень нравится эта картинка, но я просто вынужден просить ее переделать, – говорил Арсен Суренович, постукивая крепким ногтем по зубам фотографической Машеньки.

– Да в чем проблема-то? Может, вам девушка на снимке не нравится? – допытывалась я, потягивая холодную минералку, предложенную гостеприимным хозяином.

У него в баре-холодильнике были еще мой любимый гранатовый сок и обожаемый Зямой «Хеннесси», но их нам не дали. Очевидно, на сок и коньяк могли рассчитывать только пожарники и санинспекторы.

– Нравится! То есть нравилась, – директор клиники беспомощно развел руками. – Я ведь сам выбрал модель из числа пациенток клиники и лично просил Марию Федоровну оказать нам честь, став рекламным лицом «Мегадента».

– Эта девушка ваша пациентка? – переспросил Зяма. – И как давно?

Вопрос был важный, но он заметно выбивался из контекста беседы о рекламной продукции. К счастью, Арсен Суренович в тонкости коммуникативно-речевых актов вдаваться не стал и ответил по существу:

– Всегда. Сколько существует клиника, столько мы занимались проблемами Марии Федоровны.

– А у нее было много проблем? – задала еще один «левый» вопрос я.