Спокойно, Маша, я Дубровский!

– Кого опять несет?! – в полусне простонала госпожа Петридис, бессознательно формируя из своей подушки подобие шапки-ушанки.

– Спокойствие, только спокойствие! – бодро ответил жене Иннокентий, в слабом свете ночника придирчиво разглядывая свое отражение в зеркале гримировального столика.

Он аккуратно причесался, энергично похлопал себя по щекам ладонями и поправил пояс домашнего халата – очень приличного, из плотного шоколадного атласа. Глубокий темно-коричневый цвет Иннокентий почитал в меру траурным и при этом вполне благородным.

Колокольчик дверного звонка снова пропел долгую ноту, исполненную светлой грусти. Нервная госпожа Петридис выругалась и шумно перевернулась на другой бок, замотавшись в одеяло, как рулет. Иннокентий адресовал вздрагивающему стеганому свертку добрую понимающую улыбку из своих неиссякаемых профессиональных запасов и вышел из спальни.

Из жилой половины дома в рабочую вела дубовая дверь, с внутренней стороны обитая мягкой кожей, чтобы не пропускать безрадостные звуки – стоны, плач и стук зубов о край стакана с валерьянкой. Иннокентий мимоходом поправил на столике хрустальный пузырек с лекарством, прошествовал через холл к входной двери и с полупоклоном впустил ночную гостью.

– Здравствуйте, – сказала Алка Трошкина, переступая порог и оглядываясь по сторонам.

Она впервые была в похоронной конторе и робела, не зная, чего ожидать. Отсутствие в интерьере венков, гробов и их штатного содержимого ее заметно обрадовало.

– Здравствуйте, – сочувственно сказал Петридис, чутким ухом уловив в голосе посетительницы легкую дрожь и безошибочно расценив ее как признак душевного смятения.

Поздний звонок и последовавший за ним визит его не удивили. В отличие от поездов и самолетов, люди прибывают в наш мир и убывают из него отнюдь не по расписанию. А человек, внезапно потерявший кого-то близкого, как правило, испуган, растерян, дезориентирован и беспомощен, как утлое суденышко без руля и ветрил. В такой ситуации одна из визитных карточек, щедро раздаваемых многоопытным Иннокентием на похоронах, поминках и в иных местах скопления реальных и потенциальных скорбящих, могла сыграть роль якоря. Безутешные родственники нуждались в круглосуточной помощи, поэтому мудрый Петридис так и писал на своих карточках: «Звоните в любое время».

Он заботливо усадил посетительницу в удобное кресло, придвинул к ней поближе столик с малым антистрессовым набором – минеральная вода, валериановые капли, коньяк, – опустился в другое кресло и глубоким, мягким, обволакивающим голосом спросил:

– Чем могу помочь?

Интонации голоса Иннокентия не позволяли усомниться в том, что помочь он и может, и хочет.

– Видите ли... Кгхм, мы потеряли родственника, – кашлянув, соврала Трошкина. Она не успела толком придумать легенду. – Он скончался совершенно неожиданно.

– Это был пожилой родственник? – уточнил Иннокентий, желая помочь посетительнице разговориться.

– Да! – обрадовалась Трошкина. – Ему было девяносто лет.

Господин Петридис слегка шевельнул бровью. Алка сообразила, что кончина девяностолетнего дедушки должна быть событием вполне ожидаемым, и начала импровизировать:

– Мы не знали, что он умирает, потому что не знали, что он жив! – импровизация получалась путаной, но интересной. Алка уселась поудобнее. – Видите ли, это долгая история. После Второй мировой войны этот наш дедушка волей судеб оказался вдали от родины, в Аргентине. Он никак не давал о себе знать, и семья считала, что его нет в живых, до того самого момента, пока... Ну, пока он и в самом деле не умер.

Заинтригованный Иннокентий машинально потянулся за коньяком.

– Это случилось вчера! – продолжала вдохновенно врать Трошкина. – А сегодня нам позвонили из далекой Аргентины и сообщили, что дедушка скончался.

– Соболезную, – автоматически вставил в паузу Петридис.

– Ага, – небрежно кивнула Алка, не притормаживая повествование. – Я извиняюсь за поздний визит, но у нас с Аргентиной разница во времени десять часов.

– Это не проблема, – успокоил ее Иннокентий.

– Проблема в том, что дедушка оставил завещание, в котором сделал ряд распоряжений относительно собственных похорон, – сообщила Трошкина.

– И эти его распоряжения для вас затруднительны? – подсказал понимающий Иннокентий.

– Да! – глубоко кивнула она и ловко вырулила на финишную прямую. – Поэтому мы решили обратиться к вам, как к специалисту по решению такого рода вопросов. Если я не ошибаюсь, в последнем волеизъявлении покойной Марии Поповой-Галкиной тоже имелись необычные пожелания относительно похорон, и они были выполнены. Этим вы занимались или родственники Машеньки?