Руссо туристо, облико морале

– Тс-с! Только ни-ко-му! С-строго между нами!

Между нами попытался вклиниться Зяма, не потерявший интереса к созерцанию и осязанию моей обнаженной натуры, но заинтригованный таинственным предисловием Денис его безжалостно прогнал. Зяма обиделся и ушел в кабак, а я значительно сказала:

– С клином что делают?

– Стреляют? – предположил Кулебякин.

Он цапнул на поясе несуществующую кобуру и запрокинул голову в небо, высматривая приговоренный к расстрелу гусиный клин.

– Не-ет! – Я размашисто, как метроном, покачала пальцем. – Клин выбивают другим клином! Соответственно с шоком делают – что?

У Дениса версий не было, и тогда я сама сказала:

– Шок выбивают другим шоком! – И затем развила стройную теорию, до которой вряд ли додумалась бы на трезвую голову. – Смотри, у Кузнецовой что-то случилось с головой…

– У нее на макушке здоровенная шишка, я нащупал ее, когда мы танцевали, – сообщил капитан.

Оставив в стороне несвоевременный вопрос, как называется танец, оригинальным па которого является ощупывание черепной коробки партнерши, я вскричала:

– О! Ты понимаешь, что это значит? Инке крепко дали по башке! Наверное, именно от этого удара все воспоминания в ее голове спрессовались в плотный брикет. А поскольку это были воспоминания за целых тридцать лет, то кирпичик получился тяжеленький! Поэтому он и канул глубоко в подсознание.

– И что же теперь делать? – спросил капитан, выслушав меня с уважительным вниманием.

– Ждать, пока он всплывет.

– Это кирпич-то всплывет?

Я подумала и выдала:

– Тогда не ждать, а как-то так энергично всколыхнуть Кузнецову с ее подсознанием, чтобы брикетированные воспоминания раскрошились, растворились и обратно в мозги замешались. Знаешь, как смешивается замороженный пломбир с соком в миксере.

– Всколыхнуть, говоришь? Ладно, всколыхнем, – решительно кивнул Денис.

Мы вернулись в изрядно задымленный трактир, «для сугрева» накатили еще по стаканчику, и что было дальше – я, извините, не помню.

11. Не Катя

Эти трое приглянулись мне с первого взгляда. Компания у них была симпатичная, но странная. Мелкая тощенькая девица с проницательным взглядом и двое парней, один другого интереснее. Оба высокие – выше меня! – и стройные, оба красавцы, но абсолютно разных типов. Голубоглазый пижон с мелированными кудрями, чувствовалось, большой любитель пошутить, а то и поиздеваться над ближними. Его красиво очерченный рот то и дело растягивала насмешливая улыбка, а в глазах плескалось бесовское веселье. Поглядывая на меня, он иронично заламывал соболиную бровь и усмехался с затаенным коварством. Нетрудно было догадаться, что жизненный путь этого красавца устлан женскими телами, массово падающими к его ногам без особого приглашения. Тем не менее у меня лично коленки не ослабли. Мне гораздо больше понравился второй парень – шатен с очень короткой стрижкой и смешным именем Данила Фигасов.

Его серьезные серые глаза казались дымчатыми, а улыбка – грустной. Чувствовалось, что у человека какое-то горе, поэтому я была к нему особенно добра: не отказалась потанцевать, выпить на брудершафт и побеседовать «за жизнь» в относительно тихом уголке за рогатой вешалкой для одежды.

Мы поглазели в окошко, из которого открывался вид на пустую улочку в желтых пятнах фонарей, и снисходительно пожалели население австрийской деревушки, в отсутствие русских туристов живущее крайне скучно. Обсудили достоинства местной кухни и, чтобы разговор не был беспредметным, попутно продегустировали три сорта фруктового шнапса. Полюбовались играми и плясками наших товарищей, и наконец Даня, краснея, спросил:

– Скажи, Катя, у тебя кто-нибудь есть?

– Ну как тебе сказать… – замялась я.

Развернутого ответа на этот вопрос я и сама не знала, поэтому честно сказала, как вспомнила:

– У меня есть мама, папа и бабушка.

– А жених?

Я вздохнула и крепко призадумалась. Есть у меня жених или нет, я не помнила, хоть убейте! В голове никаких таких воспоминаний не осталось, однако тело настойчиво подсказывало, что оно хорошо знает разницу между наличием любимого мужчины и его отсутствием.

– На этой неделе я совершенно свободна, – уклончиво ответила я.

– Прекрасно, – пробормотал мой собеседник и, против ожидания, помрачнел.

Это была парадоксальная реакция на плохо замаскированное предложение перейти к открытому ухаживанию. Я неприятно удивилась и тоже помрачнела. Так мы сидели, хмуро глядя в разные стороны (Даня еще барабанил пальцами по столу), пока мимо нас с писком и визгом не пронеслась колоритная парочка – кудрявый белокурый бес Кузьма Казимиров и его дохленькая подружка Аллочка. Спотыкаясь, они вывалились за порог, и мой огорчительно безынициативный кавалер, даже не извинившись, последовал за ними.