Руссо туристо, облико морале

И с помощью своего единственного стального орудия я уравняла их применительно к пяти автомобилям, последовательно встретившимся мне на тридцатиметровой прямой. Я бы и большее количество автотранспорта обездвижила (пробивать шины хорошим гвоздем – занятие несложное и не лишенное своеобразной варварской притягательности), однако туман начал рассеиваться. Все отчетливее проступали силуэты одноэтажных построек барачного типа, кое-где засветились окна, стали слышны звуки, свидетельствующие о том, что я не на Марсе, а в поселении земного типа. Впереди, за углом ближайшего барака, со звоном и гулом ударила в металлическое ведро тугая струя воды, слева зачадил костерчик, донесся бодрый кастрюльный лязг, запахло свежим хлебом. Я с сожалением подумала, что вынуждена буду обойтись без завтрака, спрятала диверсионный гвоздь в карман и поспешила продолжить свой марш на восток.

– Вай! – едва не столкнувшись со мной, ойкнула какая-то тетка в длинном глухом платье и пестром платке на голове.

Я поспешно отскочила в сторону и побежала прочь, пригибаясь и на ходу удивленно думая о том, что австрийская глубинка, оказывается, поразительно похожа на русскую! Домишки тут дощатые, совсем неказистые, как в забытом богом крестьянском хуторе, воду местные бабы носят из-под крана ведрами и одеваются а-ля матрешка.

– Только у наших матрешек платки под подбородком завязаны, а эта как-то по-модному свою косынку намотала, – проявил похвальную наблюдательность внутренний голос.

Я тоже не чужда модных веяний и всяких там гламурных поползновений. Увидев поблизости пару больших платков, беспризорно сыреющих на бельевой веревке, я не смогла оставить их без внимания.

– Неплохая маскировка, – похвалил меня внутренний голос, когда я накинула один на голову, а вторым обернула бедра, соорудив поверх штанов подобие цветастой юбки.

– Алла! Бесмилла! Ильрахман! – пронзительно заныл в тумане высокий мужской голос.

– Это что такое? Неужели утренний намаз? – удивился внутренний голос, продемонстрировав на сей раз похвальную эрудицию.

– Австрия вроде не мусульманская страна? – озадачилась я. – Может, я слишком круто взяла к востоку?

– Так ты иди давай, не останавливайся! – поторопил внутренний. – Австрия это или не Австрия, а надо драпать, если не хочешь оказаться в гареме!

– В таком неблагоустроенном, без газовых плит и водопровода – точно не хочу! – помотала я головой, как лошадь, атакованная мухами, и ускорила шаг.

Идти строго по прямой не получилось. Сначала я вынуждена была обходить глубокий овраг – к счастью, я его вовремя заметила, потому что туман к этому моменту почти полностью рассеялся. Потом пришлось совершить восхождение на большую кучу щебня. Зато с нее мне открылся исполненный романтики вид на окрестные поля и перелески, среди которых серой лентой тянулось шоссе.

– Нам туда! – сказал внутренний голос.

Я сошла с каменной кучи, прохлюпала по сырому лугу, продралась сквозь ольшаник и вышла на дорогу аккурат под указателем «Wienna 26 km».

– Ну вот! До Вены каких-то двадцать шесть километров, – нарочито бодро сказал мой внутренний голос. – Если очень постараешься, то за день дойдешь…

– За какой день? Полярный? – огрызнулась я, с неудовольствием сознавая, что марш-броска не избежать.

– А если очень-очень постараешься, то кто-нибудь тебя подвезет! – закончил внутренний голос.

Я приблизила лицо к полированной металлической «ноге» дорожного знака и с сомнением рассмотрела свое отражение.

– Закрой глаза! – охнул внутренний голос.

Такой страшненькой я себя видела только однажды – в раннем детстве, когда имела неосторожность близко-близко заглянуть в красивый елочный шар. Его зеркально-красный, присыпанный радужной крошкой бочок представил мое симпатичное лицо в виде одутловатой морды лысого хомяка, обреченного на скорую и неминуемую гибель от оспы и краснухи. Ох как я тогда плакала…

Я мужественно сдержала стон и еще раз посмотрелась в кривое зеркало. Даже с поправкой на искажение, объясняющееся скруглением поверхности, вид у меня был жуткий: чубчик всклокоченный, шея поцарапанная, на подбородке кровоподтек. Ногти поломаны, джинсы и курточка все в пыли (опять!), кроссовки в грязи, на дурной голове тюрбан с бахромой, на бедрах шелковая накидка в золотых персидских огурцах… Ну и кто меня такую подберет, кроме санитаров психбольницы?