Руссо туристо, облико морале

– Объясни, – нахмурился Денис.

– Объясняю. Хвостатый крутился в гараже возле машины, которую арендовала Кузнецова. Преследуя наш автомобиль, он думал, что едет за Инкой. А знаете, почему он так думал?

Никто не издал ни звука, и я ответила на вопрос сама:

– Потому что увидел в нашей машине длинноволосую блондинку!

– На тебе был светлый парик! – Кулебякин шлепнул себя по лбу.

Я кивнула, довольная своей сообразительностью – но не ситуацией в целом.

– А зачем этот тип преследовал вашу подругу? – спросил Маня.

– А зачем ее все преследуют? – Я вздохнула. – Влюбился, наверное. Знойные брюнеты вообще очень любят блондинок. Противоположности сходятся.

– По опыту знаешь? – спросил некстати вернувшийся Зяма.

Я прикусила язычок, а Маня, встревоженный недобрым взглядом моего милого, на всякий случай уточнил:

– Вообще-то, я шатен, и мне больше нравятся рыжие.

– Рыжие-бесстыжие! – Зяма неласково зыркнул на меня и сказал Денису:

– Мопед исчез.

– Сам волосатик тоже! – доложил запыхавшийся Муня. – Я разбудил хозяйку. Она сказала, что этот парень тут вовсе не ночевал.

– Конечно, он ночевал в нашей машине! – Денис, продолжая практику самобичевания, стукнул себя по коленке. – И уехал на ней, прихватив с собой Инку. А мопед свой сначала оставил, а потом забрал, заметая следы.

– В таком случае моя сестрица должна быть где-то недалеко! – рассудил Зяма. – Сколько времени прошло с исчезновения Дюхи? Часа четыре, может, пять, так? Если хвостатый куда-то ее увез, а потом вернулся за мопедом, значит, до места, где он держит Дюху, не больше двух часов пути.

– Предлагаешь пошарить в радиусе трехсот километров? – съязвил Муня.

Чувствовалось, что у них с Зямой возникла стойкая взаимная антипатия.

– Довольно! – стукнув кулаком о ладонь, возвысил голос капитан Кулебякин. – Искать наугад не имеет смысла. Напоминаю, что у нас уже есть договоренность с похитителем: в девять часов утра мы обменяем Инку на сто тысяч евро в условленном месте в центре Вены.

– Вы ведете переговоры с похитителем и соглашаетесь на его условия? Это неправильно, – сказал Муня.

– Я знаю, – буркнул Денис. – Короче, у нас два часа на дорогу и час на то, чтобы приготовить сто тысяч евро. У вас, господа жулики, есть наличные деньги?

– Чуть больше тысячи, – переглянувшись с компаньоном, сказал Муня.

Капитан Кулебякин взглянул на Зяму.

– Аналогично, – хмуро сказал тот.

Денис вопросительно посмотрел на Маню и Муню.

– Две тысячи? Как раз хватит, – ухмыльнувшись, сказал блондин.

Тогда Кулебякин кивнул и скомандовал:

– Зяма, тащи свою торбу!

– Зачем? Там же нет денег!

Я внимательно посмотрела на Дениса, потом на скалящегося, как молодая макака, Муню и все поняла:

– Зато там есть бумага, ножницы, кисти и краски!

И белокурый жулик подарил мне одобрительную улыбку, а его темноволосый подельник по-свойски подмигнул и задушевно спросил:

– Давно не играла в куклы, детка?

Тут вдруг даже суровый капитан Кулебякин улыбнулся и тоже задал мне неожиданный вопрос:

– А знаешь, Алка, какие куклы самые лучшие?

Почувствовав подвох, я замешкалась с ответом. Вот если бы меня спросили об этом лет двадцать назад, я бы без раздумий сказала, что самые лучшие куклы – это самоходные говорящие немецкие пупсы, которых привез двойняшкам из сорок шестой квартиры их папа-дипломат. А теперь…

– Самые лучшие куклы – это те, которые сделаны своими руками! – многозначительно сказал Денис, и Маня с Муней согнулись пополам, заливисто хохоча и показывая шутнику большие пальцы.

– Веселится и ликует весь народ? – укоризненно спросил вернувшийся Зяма.

– Давай сюда все! – Кулебякин забрал у него сумку и принялся вытаскивать из нее разнообразное дизайнерское добро: краски, кисти, губку, пачку бумаги. – А есть чем резать?

– Конечно, вот нож для бумаги, – с достоинством ответил Зяма, вытаскивая упомянутый прибор из внутреннего кармана пиджака.

– А у меня есть маникюрные ножнички! – вспомнила я.

– Кривые? Не годятся. – Маня отрицательно помахал черноволосым хвостом. – Тут нужно ро-овненько резать, строго по линеечке.

– Лучше всего – типографским резаком для бумаги, – мечтательно сказал Муня.

Типографского резака у Зямы не было, так что пришлось нам всем потрудиться. Произведя подсчеты и часто сверяясь с образцом производства Европейского центрального банка, группа компетентных товарищей в составе: заслуженные мошенники разных республик Маня и Муня, а также осуществляющий общее руководство милицейский эксперт-криминалист Кулебякин тщательно разметили белые листы по формату сотенной купюры. Резать бумагу великие комбинаторы предоставили мне (предварительно до противности льстиво отозвавшись о прославленной женской аккуратности). Вторая наша аккуратистка – Моника – ловко формировала из бумажных брикетов и настоящих «стоевровых» купюр денежные куклы, а Зяма с помощью губки и краски мастерски истреблял на их боках предательскую писчебумажную белизну.