Дама непреклонного возраста

Зинаида понимающе положила свою большую мужскую ладонь на нервную ручку Ивской.

– Как я вас понимаю! И мне ужасно трудно работать, – с глубоким сочувствием произнесла она. – Я столько бегаю, ношусь, вычислила преступника, вот-вот его поймаю, а тут стаканы, коктейли, да еще дебил этот, который все время арии воет… На кой черт вы его приручили? Денег от него кот наплакал, а крику…

Ивская дернулась, но Зинаида поддала металла в голос, и та притихла:

– Трудно! Понимаю. Но! Когда я стану этим… опять вылетело из головы… менеджером по кадрам, станет легче. Придется потерпеть.

Ивская выдернула-таки свою руку из-под лапы Зинаиды, поправила на себе безукоризненный пиджачок и строго произнесла:

– И все же… Все же я бы попросила вас более чутко относиться к моей дочери!

– О-ой, – выдохнула Зинаида. – Вы бы лучше ее попросили о чуткости. Смотрите, что вытворяет…

Елена Сергеевна нашарила на столе пачку сигарет, лихорадочно затянулась.

– Я бы… я бы попросила… Только ничего не получится. У девочки гены! Все от отца! Он бесперспективный слесарь, и эти грубость, хамство… Стыдно признаться, но она их получила от него по наследству!

– Я вас умоляю! – фыркнула Зинаида. – У моей дочери отец – успешный бизнесмен, однако к ней это никак не передалось. У Татьяны, например, сын и вовсе от идиота. Это ж надо – предлагать парню кушать яблоки, когда у того все лицо переломано! Кретин! А вот мальчишка золотой. Умница, добрый такой… А ваша выдерга…

Зинаиду понесло. Она уже вовсю отчитывала директора, будто старая свекровь нерадивую невестку, а Елена Сергеевна, понимая ее правоту, только больше сжималась, съеживалась и сгибала плечи. Она уже прокляла тот миг, когда позволила этой резкой персоне переступить порог своего театра. Так все тихо, мирно и замечательно было до нее, а теперь она тут расселась, переплела тощие ножонки и ведь не выпрешь!

– А где сейчас Вадим? – вдруг догадалась Ивская переменить тему. – Где он лечится?

– Дома. Только вы меня не отвлекайте! Я говорю, ваша выдерга даже с людьми говорить нормально не умеет, а вы, между прочим, видное лицо! Пришли бы домой, взяли бы ремешок покрепче…

Зинаида хотела директрисе только добра. Она заметила, как выскользнул из рук несчастной Ивской какой-то нужный листок, и так вошла в роль доброй, понимающей тетушки, ей настолько было жаль запутавшуюся директрису, что она, желая хоть чем-то утешить ее, даже полезла под стол за той бумажкой. Которая, к слову сказать, оказалась наброском. Зинаида достала бумажку и… и обомлела!

– Все! Мне пора, извините, – хмурясь, поднялась Ивская с места и выдернула из рук Зинаиды смятый листок.

Елена Сергеевна сунула его в сумочку и возле дверей остановилась, ожидая, пока официантка-сыщица догадается покинуть ее кабинет.

Зинаида и Татьяна домой добрались только к двенадцати – надо было все в зале расставить по местам, привести в порядок, а потом Зинаида еще должна была выслушать монолог Татьяны: «Как ты могла орать на эту стерву?»; а еще: «Ты взрослый человек, должна предвидеть последствия!»; и заключительный аккорд: «Все мои старания тебя внедрить накрылись тазом!» Сама же Зинаида нисколько не жалела о том, что хоть ненадолго заткнула рот маленькой хамке. Однако Татьяна только тяжело вздыхала и качала головой.

Дома Зинаиду Корытскую опять ждал погром. Изгнанные с любимой кровати молодожены быстренько подсуетились и вернули хозяйское ложе из комиссионки. Теперь они вместе с Игнатием терпеливо ожидали Зинаиду, чтобы водрузить все на прежние места. У Плюха же были и собственные мотивы.

– Ну сколько можно работать? – недовольно встретил он ее у порога. – Проходи, ждем тебя, ждем…

– А у нас сегодня ужина нет! – тут же мстительно сообщила Юлька. – Я не успела приготовить борщ, поэтому придется довольствоваться только мантами!

У Зинаиды от одного только этого слова желудок в животе принялся радостно кувыркаться.

– Это ваш мужчина принес, – объяснила Юля, поджав пухлые губки. – Хотя я лично считаю, что нам надо крепче внедрять нашу русскую кухню.

– А я лично приветствую все национальности, – слабо возразил Игорек. – И потом, любимая, борщ – это украинская кухня. А русская кухня – это щи.

– Щи? – перекосилась Юлька. – Ну, тогда я тоже за национальную. Давайте, варите свои манты, Игнатий Олегович.

Но Игнатий Олегович в данный момент руководил перетаскиванием кроватей.