Снегурка быстрой заморозки

Черное саржевое небо с треском разорвала молния, снова пугающе громыхнуло, дождь превратился в ливень, ливень — в водопад, и желобки между отдельными тротуарными плитами сделались водными артериями, тяготеющими к слиянию. Вскоре ограниченные бордюрами участки мощеного двора превратились в затейливой конфигурации бассейн, а из-под забора со двора, немного приподнятого над уровнем улицы, красивым каскадом полилась вспененная вода.

В доме водная феерия была представлена протяженной лужей, быстро ширящейся и обещающей вот-вот низвергнуться с подоконника на пол. В щель приоткрытого окна яростно хлестал дождь, струи которого бесшумно стекали по бахроме занавесок.

Оглушительное громовое рычание встряхнуло дом, и заставило меня проснуться. Впрочем, я не сразу поняла, что происходит, потому что некоторое время шум грозы органично сочетался со сновидением, в котором я была Наполеоном Бонапартом. Вот к чему бы это? Может, у меня развивается мания величия?

Наполеон из меня, однако, получился преотменный — артиллерией я во сне командовала так вдохновенно и эффективно, словно родилась на поле битвы и колыбелью мне был ящик для снарядов. Всего парой залпов мои пушки разнесли в пыль новый трехэтажный офис «ТелекомКома», и на образовавшуюся гору кирпичного крошева с противоположной от моих редутов стороны торжественно взошла Ирка в кисейном платьице с оборками и с белым голубем в руках. Птица мира яростно вырывалась и озвучивала свой протест до омерзения знакомым писклявым голосом. Ирка бледно улыбнулась и протянула ко мне руки вместе с голубем, словно предлагая его в жертву. Я энергичными щелчками сбила пыль с крупных голубых хризантем, заменяющих мне эполеты, и тут оставленные без присмотра орудия самопроизвольно громыхнули так, что Наполеон едва не обмочился.

— Ой, мама! — Я села в кровати и вперила взгляд в темноту, озвученную грохотом, дробным стуком и журчанием.

Журчало, к счастью, не в постели подо мной, а в районе окна. Вспомнив, что оно с вечера было открыто, я поспешно спустила ноги на пол, пробежалась к окну, где влипла в лужу, тихо выругалась и плотно прикрыла раму. Сразу сделалось тише. С целью еще приглушить рвущиеся снаружи шумы, я взялась за плотную штору, но не успела ее задернуть, как в ночи полыхнула кинжально-прямая голубая молния, ослепившая меня на обращенный к окну правый глаз. А сохранившим зрение левым оком я при свете молнии увидела в постели, из которой только что вылезла, некую горную гряду, подозрительно похожую на лежащего человека!

В серии молний, как назло, образовался перерыв, и в комнате снова стало темно. На цыпочках ступая по мягкому ковру, я подкралась к кровати и дрожащими руками боязливо ощупала подозрительную выпуклость.

— М-м-м! — невнятно, но с отчетливым неудовольствием произнес не опознанный мной мужской голос.

От неожиданности и испуга я взвизгнула, отшатнулась, споткнулась о какой-то неудобный предмет на полу и очень удачно упала в низкое кресло. Однако по сенсорной кнопке торшера еще в падении ударила совершенно сознательно.

Теплый оранжевый свет озарил разворошенную кровать, на одной половине которой вытянулся абсолютно незнакомый мне тип! Парень лет двадцати пяти, голубоглазый блондин с кукольными кудрями.

— Чего вытаращился, пупсик?

Кукленок спросонья подслеповато моргал синенькими глазками и старательно удерживал на гладкой розовой морде выражение безграничного удивления.

— Ну, чего уставился? — весьма нелюбезно повторила я, с трудом удерживаясь, чтобы не скопировать гримасу изумления, так хорошо удавшуюся пупсу. — Ты кто такой?!

— М-милиция! — неуверенно воскликнул блондин, зачем-то сильно дернув себя за ухо, украшенное аккуратной сережкой.

Может, он думал, что я ему снюсь, и хотел таким образом проснуться? Решив, что меня сочли ночным кошмаром, я обиделась, перестала дрожать и разозлилась.

— Как же, так я и поверила — «милиция»! — я воинственно выдвинула вперед подбородок и по-наполеоновски скрестила руки.

Вот как кстати подвернулся недавний батальный сон, я очень легко вошла в образ!

— Что я, милиционеров в своей жизни не видела? Да у меня полно приятелей-ментов, и среди них — ни одного с прической златокудрой Лорелеи и серьгой в розовом ушке! А ну, колись, кто ты такой! — Я привстала и угрожающе замахнулась на хлопающего ресничками пупсика подхваченным с пола башмаком — не моим, потому как у меня размер ноги существенно меньше сорок третьего растоптанного.