Снегурка быстрой заморозки

Блеснув сапфировыми глазенками на занесенный над ним башмак, блондин снова жалобно повторил:

— Милиция!

Рассвирепев, я свободной рукой бесцеремонно сдернула с него покрывало и обнажила длинное бледное тело, вытянувшееся на простынке, как селедка на блюде. С той разницей, что селедки не носят экстравагантных трикотажных трусов.

— И это, по-твоему, милицейское белье?! — с невыразимым презрением вопросила я. — Ха-ха-ха! Уж поверь, мне доводилось видеть трусы милиционеров, так вот, доложу тебе, они такое безобразие не носят!

Я не кривила душой: действительно, в ходе одного относительно недавнего приключения нам с Иркой пришлось насильственно раздеть до белья пару бойцов невидимого фронта, и таких несерьезных розовых в зеленую крапинку подштанников с декоративной строчкой я ни на ком не видела!

— И правильно! — карамельный пупсик неожиданно обрел голос. — Потому что я не милиционер! Я дизайнер!

— Дизайнер?! — я была откровенно шокирована.

До чего же это я, в самом деле, докатилась! Обнаружить в одной постели с собой дизайнера! Кудрявого, как березка, юношу с серьгой в ухе и в розовеньких в горошек трусишках первоклассницы! С обиженной мордочкой плюшевого зайчика, забытого под дождем!

Ой, мамочка, дождь! С чувством глубокого раскаяния я вспомнила, что моей подружке в данный момент приходится много хуже, чем мне. У меня всего лишь дизайнер в постели, а у нее, наверное, добрая половина всей мелкой островной живности — мыши, бурундуки, божьи коровки и муравьи, все спасаются от проливного дождя в Иркином фанерном приюте!

— Вот бедняжка! — вслух пожалела я страдалицу-подружку.

Плюшево-кукольный дизайнер самонадеянно отнес мое сочувствие на свой счет и невыносимо великодушно изрек:

— Ладно, я вас прощаю. Нам, дизайнерам, не привыкать к предвзятому отношению серых масс.

— Значит, ты не обидишься, если серые массы вызовут милицию? — недобро усмехнулась я. — Или ты предпочтешь убраться сам, не дожидаясь приезда группы захвата?

Дизайнер вновь талантливо изобразил удивление.

— Вы меня сдадите в милицию? А я думал — это я вас сдам!

— Меня — в милицию?! — изумившись, я выронила башмак, и он со стуком упал на пол.

— Этой мой, — машинально поглядев вниз, поспешил заявить пупсик.

— Да ради бога! Мне чужого не надо! — я легко отказалась от поношенного непарного башмака.

— Разве вы не воровка? — пупсик вздернул шнурки бровей домиком.

От возмущения я совершенно онемела, и длительная пауза, во время которой я пыталась восстановить дыхание, позволила молодому человеку изложить свое видение ситуации и, фигурально выражаясь, предъявить мне свои верительные грамоты.

Кудрявый дизайнер Марат Протопопов оказался Иркиным родственником — сыном ее троюродного брата и его первой жены. Степень близости такого родства я даже не пыталась оценить. Юноша называл Ирку тетей — ну, и ладно, тетя так тетя. В доказательство того, что он не самозванец, Марик приволок из библиотеки альбом семейных фотографий и показал мне цветной снимок, запечатлевший его и Ирку в зоопарке. Марику на фото было лет двенадцать, но он и тогда был кудряв, розовощек и долговяз, а потому вполне узнаваем. Ирку с ее колоритной наружностью вообще трудно с кем-нибудь перепутать, хотя на сей раз кое-кто составил шестипудовой суперзвезде серьезную конкуренцию! Улыбающаяся Ирка покровительственно обнимала племяшку за хрупкие плечики, а позади них, в загородке вольера, в аналогичной позиции находились здоровущая черная горилла и ее отпрыск, проходящий в лапах маменьки санитарно-гигиеническую обработку волосяных покровов.

Умилившись сходству главных героев и персонажей второго плана, я невольно улыбнулась, и обстановка в спальне, на которую мы с Мариком оба имели права, несколько разрядилась.

В общем, Марик оказался занятным собеседником, и история его появления в Иркином доме меня искренне позабавила.

Марик рассказал, что только в этом году завершил свое обучение на художественно-графическом факультете Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко. Получение диплома о высшем образовании вызвало у новоиспеченного дизайнера разнородные чувства: естественную радость сильно умеряло опасение пополнить собой число бойцов Национальной гвардии — по-нашему, просто армии. Заранее подобрать повод для отсрочки Марик не потрудился, но в армию ему совсем не хотелось.