Свадебный марш на балалайке

У Крытова они появились в два. Проживал тот в одном из элитный домов в центре города, где во дворах были яркие детские площадки, а в подъездах – охранники. Правда, в подъезде Юрия Дмитриевича на охраннике, вероятно, сэкономили. Ни тебе косой сажени в плечевом поясе, ни толстой слоновьей шеи, а только коротенькие белесые волосенки, кадык величиной с грецкий орех, да ушки ракушками.

– Вы к кому? – дернул он «грецким орехом» и по-гусарски задрал голову.

– Мишенька, ну чего ты страху нагоняешь? – попеняла ему Ксения и, дурачась, вытянулась столбиком. – Нам в седьмую, к Юрию Дмитриевичу Крытову! Разрешите пройти?

Еще бы он не разрешил! Перед ним лежал список лиц, коих нотариус из седьмой квартиры велел пропускать незамедлительно. И список это возглавляла семья Воротиловых.

Нотариус оказался совершенно круглым человечком лет шестидесяти, с помидорным румянцем во всю щеку и с красными, будто нарисованными, губками. Встретить Ксению с братом он выскочил самолично и, вероятно, так торопился, что не успел стянуть с головы сеточку, коей удерживались в правильном расположении редкие кучеряшки. На его толстеньких ручках копошились сразу три йоркширских терьера.

– Дусенька! Собачка моя маленькая! Ксюшенька! Девочка моя! А это… Неужели твой избранник?! Вы бесподобно смотритесь! Составление брачного контракта? Я угадал?

– Юрий Дмитриевич! Дорогой! Ну какой брачный? – застеснялась Ксения, целуя без разбору хозяйскую свору. – Мы к вам по делу. Кстати, знакомьтесь – мой брат Евдоким.

– А и не надо представлять! А и зачем? – запрыгал возле Дуси мячикоподобный нотариус и потащил их в просторную гостиную. Крытов только что неприятно промахнулся с женихом и теперь спешно заглаживал свою непрозорливость. – Дядя Юра сразу увидел – сынок Александра Иваныча, первенец! А похож-то как! Одно лицо! Ксюша, они с отцом одно лицо! Евдоким Петрович?

Пока Крытов кипел радостью, Евдоким разглядывал комнату. Да! Как же богато живут люди! У этого бумажного крота богатство выпирало буквально из всех щелей. Такие ковры, такие мягкие диваны, такие огромные телевизоры человек со средним достатком не заполучит никогда в жизни. А шторы! А торшер красы неописуемой в форме крысы! А напольные вазы в образе оголенных дев в кудрях цветов!

– Евдоким Петрович, Ксюша, сейчас закажу чай.

– Мы пришли, собственно… – начал было Дуся.

Но его тут же стремительно перебили:

– Нет-нет-нет! Не надо ничего говорить! Дядя Юра все понимает! Евдокиму Петровичу хочется верного друга! Или даже подружку, так?

Дуся сосредоточился. В общем-то, верная подружка не помешает, но при чем здесь их визит?

– Все решаемо. Все! – клубочком катался возле гостей нотариус и вдруг остановился и пискляво завопил: – Валентинка! Валентинка!

«Никак, отец ему для меня по завещанию и женщину оставил», – мелькнула надежда у Дуси и тут же зачахла – в комнату входила Валентинка. Правильнее ее назвать было Валентинищей. Она была еще круглее и гораздо выше хозяина квартиры, из-за чего тому все время приходилось задирать голову вверх, беседуя с ней. С молодостью дама рассталась еще лет сорок назад и больше походила на сердитую матушку нотариуса, нежели на его супругу.

– Знакомьтесь, Евдоким Петрович, моя супруга, Валентина Абрамовна. Валюша, ягодка моя, а это детки Александра Ивановича. Вот, дочурка, сынок его… Я так полагаю, Евдоким Петрович пришел у нас собачку взять на воспитание. Валентинка, не плачь, щенки попадут в хорошие руки. Посмотри, как наша Дуся замечательно выглядит! Не расстраивайся, поди лучше пригляди, какого щенка отдадим.

Валентинка и не думала расстраиваться. Она так зыркнула на собак, что Дусе показалось, будто она жаждет немедленно избавиться от всех оптом, вместе с супругом.

– Юрий Дмитриевич, – резко остановила его Ксения. – Мы вовсе не за собакой. Нам надо поговорить по поводу папиного завещания.

– Па… – споткнулся на полуслове Крытов и мгновенно посуровел. – Минуточку.

Он аккуратно сгрузил собачонок на кресло и вышел из комнаты, с гостями осталась одна Валентинка. Она долго насупленно молчала, шевеля черными добротными бровями, а потом вдруг кивнула на йоркширку Дусю:

– А чего это… на шею-то навесили?

– Ну… так… Чтобы красиво было… – промямлила Ксения.

– Тоже мне красота, – фыркнула Валентинка и вдруг взревела: – Цацка! Мурзик! Цыть, окаянные! А ваша вертихвостка куда на кресло кожелится?!