Сеанс мужского стриптиза

– Надо еще поискать! – сказала себе азартная писательница-кладоискательница.

Она очень старалась, но больше ничего ценного не нашла. Это ее немного расстроило, но не слишком, не до слез. Слезы выступили у нее на глазах, когда она больно ударилась головой о рулевую колонку, под которой шарила в поисках спрятанных бриллиантов.

– Надо приложить что-нибудь мокрое и холодное! – пробормотала Варвара Петровна.

Она пощупала быстро надувающуюся шишку и открыла автомобильную дверцу. За бортом действительно мокрого и холодного было полным-полно! Например, мокрые и холодные листья, из которых Варвара Петровна ловко сообразила себе компресс на место ушиба. Это умерило боль и одновременно охладило разгорячившуюся голову. Наконец-то ее посетила простая и здравая, как овсянка, мысль о том, что она сильно рискует.

– Что же это я, в самом деле, дурака валяю? – молвила женщина, опасливо оглядевшись.

Дождь закончился, но приятнее в ночном лесу не стало. Палые листья под ногами, напитавшись влагой, хлюпали и скользили, с кустов и деревьев капало, горбатая спина линялого «Москвича» лаково блестела, и смутно виднеющееся за приоткрытой дверцей потертое, но сухое сиденье так и манило забраться на него с ногами, свернуться тугим калачиком и уснуть под шелест капель. Однако сидеть во вросшем в землю «Москвиче», сжимая в кулачке пачку чужих денег, было опасно.

– Если за эти две тысячи долларов убили одну женщину, вполне могут убить и вторую! – озвучила свои опасения Варвара Петровна.

Поскольку становиться этой второй ей ничуть не хотелось, следовало убраться от «Москвича» подальше и поскорее, пока тот или те, кто превратил старую машину в денежный тайник, не вернулись за своими долларами.

Варвара Петровна захлопнула автомобильную дверцу и сделала сначала один осторожный шаг в сторону от «Москвича», потом второй и третий. Поврежденная нога побаливала, но несильно, идти было можно. Подобрав с земли подходящую крепкую палку, она приладила ее как костыль и зашагала увереннее.

Примечательно, что простая и здравая мысль вернуть на место подозрительные доллары ее даже не посетила!

Две тысячи неизвестно чьих американских денег медленно, но верно удалялись от мертвого «Москвича».

Направление движения Варвара Петровна не выбирала специально, просто пошла наугад, обходя непроходимые заросли колючек и поваленные деревья. Возможно, ее вела интуиция или то загадочное чутье, которое позволяет обходиться без лоций и маяков странствующим в океане рыбам и черепахам. Когда тучи неожиданно рассеялись и в небе осветительной ракетой повисла полная луна, Варвара Петровна с радостным удивлением поняла, что знает, где находится!

Угольно-черные стволы деревьев по курсу ее движения были четко прорисованы на дымчато-сером фоне тумана, поднимающегося из оврага. Варвара Петровна сделала еще несколько шагов и оказалась на косогоре, с которого белым днем в ясную погоду должен был открываться захватывающий вид на Бурково. Дома и домишки, выстроившиеся полукругом, с двух сторон обегали подобие мыса, на котором в компании могучих дубов гордо высилась и сама Варвара Петровна.

– Значит, мы с Дюшей не к шоссе шли, а совсем наоборот, вдоль Бурки плутали! – сообразила она, вспомнив местную топографию.

Она с тоской посмотрела на редкие огни ночного поселка. Не будь у нее повреждена нога, Варвара Петровна спустилась бы в овраг, перешла русло пересохшей речки, поднялась по откосу с другой стороны и оказалась бы посередине Буркова, в самой цивилизованной его части – у дома банкира, который врезал в свой забор банкомат и наверняка озаботился телефонизировать домовладение. Она могла бы вежливо попросить помощи, и банкир – культурный все-таки человек, не какой-нибудь колхозный сторож с берданкой! – с пониманием отнесся бы к беде заплутавшей хворой писательницы и пустил бы ее к телефону…

Варвара Петровна сокрушенно вздохнула и крепче оперлась на клюку. В настоящем ее состоянии скакать по долинам и по взгорьям она не могла, так что короткому прямому пути приходилось вынужденно предпочесть длинный окольный.

– Ничего, дойду как-нибудь! Посижу немного, чуток передохну – и тронусь в путь, – утешила она сама себя и огляделась в поисках пенька, на который можно было бы присесть.

Ничего подходящего ей на глаза не попалось, зато ищущий взгляд зацепился за поблескивающую в лунном свете наклонную прямую.