Молилась ли ты на ночь?

– Правильно, Инночка, тебе пора замуж, – шеф понял мой интерес к господину Куконину по-своему. – Ну, что тебе рассказать? Куконин – это фирма «Кук». Знаешь такую?

Я кивнула. В нашем доме полуфабрикатные продукты не в чести, папуля питает к ним отвращение, но у Дениса Кулебякина морозилка битком набита пельменями, котлетами и блинчиками производства фирмы «Кук». Вполне съедобная пища, не для гурманов, конечно, но для незамысловатой трапезы на скорую руку – самое то.

– Также Юрию Павловичу Куконину принадлежат многочисленные закусочные «Секундочка», популярное кубанское бистро «Пицца-хатка» и разветвленная сеть лоточной торговли.

– Король пельменных и блинных, – кивнула я.

– Весьма достойный господин! – сказал Бронич.

– Да ну?

Теперь уже шеф кивнул:

– Ты же знаешь, я обо всех наших новых клиентиках навожу справочки в налоговой, в милиции, в СЭС и у пожарников, да мало ли, где еще… Так, на всякий случай, чтобы не вступить ненароком в какое-нибудь дерьмецо…

Я усмехнулась с пониманием. Благодаря этой похвальной привычке Бронича наше агентство не скомпрометировано участием в рекламных кампаниях разорившихся банков, всяческих «пирамидальных» фондов, разных сомнительных фирм и жуликоватых частных предпринимателей. Депутатов с криминальным прошлым и олигархов с таким же будущим на нашем счету тоже нет.

– Куконин невероятно законопослушен, – не скрывая удивления, сказал шеф. – Бизнес ведет честно, налоги платит исправно, без соответствующих разрешений шажочка не ступит. Говорят, у его юриста Вячеслава Солнышкина прямо-таки особая специализация – разрешительные докуменики по инстанциям выбивать.

– А что у достойнейшего господина Куконина на личном фронте?

– Тоже все очень приличненько, – ответил шеф. – Был женат, цивилизованно развелся, детишек нет. Официальной любовницы не имеет, временных подруг заводит осмотрительно, соблазненных секретарш за собой не числит.

– Похоже, маньяк, – подытожила я.

– Ты думаешь? – заволновался Бронич. – Неужели это он нашу Томочку… того?

– Следствие покажет, – веско сказала я. – Шеф, а вы не знаете, у Куконина еще личные автомобили имеются, кроме той красной машинки, на которой он к нам приезжал?

– У него еще какой-то внедорожничек, – вспомнил шеф. – Он на нем на свою свинофермочку, в коровник и на птичник ездит. Вот, кстати, забыл тебе сказать: у фирмы «Кук» есть еще собственные мясомолочные производства. Так что ты правильно интересуешься Юрием Павловичем, Инночка, рядом с ним с голоду не умрешь.

– К сожалению, есть и другие способы досрочно перейти в мир иной, – со вздохом ответила я.

– Ты про Томочку? – снова напрягся он.

– В том числе, – кивнула я.

Глянула на часы, увидела, что пять минут, отпущенные таксистом, истекают, и торопливо распрощалась с угрюмым Броничем.

– Успела, шустрая, – одобрительно сказал таксист, когда я с разбегу запрыгнула в машину. – Куда теперь?

– Как договаривались, домой, – ответила я. И добавила, упреждая дежурную шутку: – Ко мне домой.

Соскучившийся водитель затеял рассказывать какую-то байку, но я отстраненно молчала и думала о своем, так что через пару минут он обиженно заткнулся, а еще минутой позже громко и злорадно заявил:

– Ну вот, ты добегалась, за нами «хвост»!

Я оглянулась:

– Где?

– За «КамАЗом» прячется.

– Кто? Черный джип?

Таксист внимательно глянул на меня и заметил:

– Побледнела, красавица! А говорила, что в ладах с братками! – Он противно ухмыльнулся. – Нет, не черный джип. Серый «Вольво» идет за нами с места последней остановки.

– Это коротышка, – постановила я, вспомнив утреннюю сцену во дворе нашего дома. – Настойчивый! Видно, и впрямь очень хочет поговорить.

– Это без меня, пожалуйста, – попросил водила. – Знаю я эти разговоры! На прошлой неделе мне такие вот настойчивые колесо прострелили. Палили друг в друга, а попали в меня. Этот дом? Гони еще полтинник и вываливай!

Грубиян бесцеремонно вырвал из моих пальцев пятидесятирублевую купюру и чуть ли не вытолкал меня из машины. Взвизгнув покрышками, такси резко вывернуло мимо приближающейся серой «Вольво» и укатило прочь. Я поспешно отскочила с дороги на бельевую площадку и, хоронясь за чьими-то замерзшими в доску простынями, короткими перебежками пустилась к своему подъезду.