Время мушкетов

Правители бывают разные, среди них часто попадаются деспоты и очень редко встречаются люди, мыслящие перспективно, с прицелом на будущее. Политику, проводимую губернатором колонии по отношению к переселенцам и, в первую очередь, к общине вольных охотников, можно было охарактеризовать двумя выразительными сочетаниями слов: «разумный эгоизм» и «готовность к компромиссу», порой доходящие до высшей степени жертвенности – беспроцентного кредита.

– Деньги здеся не особо в ходу, слово и ряпутация дороже ценются, – признался в разговоре Аке. – Торг же идет все больше на шкурки и мясо. Золотом да серебром только приезжие расплачиваются, да и то сперва, пока что к чему не поймут. Что же медяков касаемо, так они только в Дерге ценность имеют, а здеся их даже скупщики пушнины не берут, не то что трактирщики али девки. А вообще-то, народ здеся очень отзывчивый, можно сказать, душевный. Вон я, когда приехал, в карманах лишь медь звенела, даже мушкету купить не мог, так мне ее просто так, в долг дали…

– Наверное, шапку меховую да накидку в залог оставил? – поинтересовался Патриун, едва отхлебнув пиво из кружки.

– Не было у меня их тогда, это я за месяц настрелял, – гордо заявил охотник, оглаживая сальной пятерней свои одежды. – А ежели даже и были б, да разве я кому их трепать бы дал?! Что еще за слово такое неприличное «залог»?! Ты о нем позабудь, на том берегу Удмиры оставь! Здеся люди на слово друг другу верят. Я слово дал, что расплачусь, мне и мушкету и три мешка пороху с тремя дюжинами пуль выдали. Еще нож предлагали, хороший, но я не взял, поскольку мой лучшее…

Аке полез за голенище сапога и через миг воткнул в бочонок свой нож. Оружие было знатным: отменная сталь, не ржавеющая в любую погоду; и лезвие, которое не сломается, если хозяину вздумается срезать не очень молодое, но и не слишком старое деревцо.

Доверчивых ростовщиков Патриун не встречал давно, а если точнее, то вообще никогда. Священник решил расспросить собеседника поподробней и сделал это очень тонко, все же опасаясь, что их разговор могут услышать. Вроде бы окружающим не было дела, о чем толкуют новый охотник и дряхлый старик, но, как говорится: «…береженого Индорий бережет!»

– Не знаю, – старик скорчил кислую рожу, означавшую недоверие и презрение, – в мои времена на промысел с арбалетом да луком ходили. Ружье охотничье еще туда-сюда, хоть дробь не всегда точно мечет, ну а по мне – мушкет совсем не гож, пуля мех портит. Настоящий охотник с мушкетом в лес никогда не пойдет!

– Понимал бы что, старый кляк! – Аке уже успел проникнуться уважением к ветерану охотного дела, поэтому сравнил его лишь с маленькой болотной птичкой, а не с кем-нибудь еще… длинноухим, упрямым и глупым. – В наших лесах все охотники с мушкетами ходят, поскольку охотничье ружье взять неоткуда, да и без толку оно на большом расстоянии, дробь недалече летит. Дороги ружья, дороги, поэтому лишь господа ими балуются. Шкуру они, конечно, меньше портят, да тут народ неприхотлив, мы ж одежду для себя шьем, а не королевы да бароньи мантилии!..

Хоть Аке не мог правильно произнести слово «мантии», но говорил он дельно, а когда успокоился, то и доходчиво. Охотник поведал священнику о событиях трехлетней давности, о которых сам знал понаслышке. Рассказ пошел о той не очень далекой поре, когда в Марсолу прибыла первая волна переселенцев-охотников.

Народ в колонию пожаловал небогатый, редко кто имел огнестрельное оружие. В основном, на охоту ходили с луками, арбалетами, самодельными самострелами, а иногда и по старинке с вилами да цепами. Отсутствие хорошей амуниции само по себе не могло стать преградой охоте, оно было делом привычным. Охотникам было не впервой использовать на разного зверя разные виды оружия: по птицам били из лука, поскольку скорострельность в несколько раз больше, арбалетный же болт хорошо пробивал шкуру медведя или иного зверя на близком расстоянии. К тому же тетива отсыревает гораздо реже, чем носимый по кулечкам да тряпочкам порох. Однако в чащах встречалось не только зверье. В ту пору часто случалось, что ушедшие за добычей не возвращались, люди пропадали в лесах целыми группами по десять-пятнадцать человек. Властям оставалось лишь гадать: стали невернувшиеся жертвами мстительных урвасов да маковов, которые по-прежнему бродят по лесам и довольно близко подходят к филанийским поселениям, или охотники натолкнулись на отряд герканских диверсантов, нет-нет да проводящих рейды по чужой территории; а может, причина их гибели крылась в обычном разбое. Меткий стрелок, вооруженный мушкетом, прицельно бьющим на расстояние в два полета стрелы, – самый опасный зверь как в чаще, так и на открытых пространствах болот.