Воскрешение

Сначала морону было страшно браться за незнакомое дело, и казалось, что он лишь попусту тратит время, однако уже после четверти часа усилий и нескольких сломанных инструментов Дарк добился кое-каких успехов. Нет, замок он пока еще не открыл, но зато разобрался в его довольно хитром устройстве, а также понял, как правильно засовывать отмычку в узкое отверстие и где ею там шерудить. Познав основные принципы взлома, быстро набирая опыт и имея под рукой практически неограниченный запас воровских инструментов, моррон был просто обречен на успех, однако злодейка-судьба не позволила ему насладиться итогом тяжких трудов и вероломно похитила победу.

Дверь была толстой и не пропускала звуков внутрь комнаты, но Дарк все же что-то услышал: не крадущиеся шаги, не скрежет, не частое дыхание и не шебуршение складками платья, а что-то еще… Моррон не смог определить природу мимолетного шума, но шум этот встревожил его и заставил прекратить ковыряться в замке. Несколько долгих секунд Аламез провел в томительном ожидании, вслушиваясь, казалось, в оглушительно громкое завывание сквозняка, врывающегося в комнату холодным потоком в замочную скважину. Все было тихо, но интуиция подсказывала моррону, что за так и оставшейся запертой дверью кто-то стоял и занимался тем же делом, что и он, то есть прислушивался.

«Торгаш заперся с посетителями в другой комнате… Там они наверняка могут спокойно поговорить. Возможно, они оставили слугу на лестнице. Мало ли кому вздумается вниз спуститься… – предположил Дарк, сроднившись с дверью и стараясь даже дышать бесшумно. – Не повезло мне, ох, не повезло! Видимо, когда часовой рядом проходил, скрежет отмычки услышал. Что же мне делать? Ничего, обойдется! Чуток обожду и продолжу!»

В тот миг Аламез даже не предполагал, насколько он был в одном прав, а в другом ошибался. Из-за непонимания природы интриги, в круговерть которой случайно угодил, он совершил сразу две роковые ошибки: стал действовать, вместо того чтобы обождать, и замер возле двери, хотя ему следовало бы как можно быстрее от нее отбежать и вжаться в самый дальний угол комнаты, ведь страж покоя заговорщиков не прислушивался, а принюхивался!

Внезапно царившая в подвале тишина была прервана оглушительным ударом каким-то тяжелым предметом в дверь, скорее всего кованым каблуком сапога, и громкой руганью, в потоке которой прозвучало слово «моррон»; слово, которое Дарк никак не ожидал услышать…

«Вампиры! Проклятье, это вампиры! Только кровососы знают о нас! – Ворвалась в голову пораженного и чуть не впавшего в состояние шока Аламеза весьма неприятная догадка. – Так вот, значит, с кем пройдоха Грабл якшается, вот, значит, у кого он на побегушках!»

За долгие годы его отсутствия в мире могло многое измениться, и о существовании Легиона могли прознать не только дети ночи, но другие, менее организованные виды разумных хищных существ, совокупность которых называлась людьми емким словом «нежить». Эта мысль посетила моррона уже в следующий миг, когда он прыжком отскочил от двери и, более не заботясь о тишине, принялся опрокидывать столы, пытаясь создать возле входа некое подобие баррикады. Он не знал, с кем ему доведется встретиться вскоре, но не сомневался, что оказался в западне, а вокруг были враги. Обрывок бранной фразы, который он услышал, и ее интонация не давали повода для надежды на милую беседу. Те, кто вот-вот мог ворваться в дверь, однозначно желали учинить с ним расправу, возможно, не скорую, а очень даже долгую и мучительную.

Предусмотрительно оставив охотничий нож пока что покоиться за голенищем, Дарк вооружился двумя кинжалами с укороченными до безобразия крестовинами и чересчур длинными, слишком тонкими лезвиями. Только самоубийца или умалишенный мог отважиться вступить в бой с подобным непрактичным и ненадежным оружием. Даже средненький, не очень сильный удар вражеского клинка ими не отразить, да и шанс поломки о крепкую броню был весьма и весьма велик, однако для предстоящей стычки, имевшей некоторую специфику, оружие хоть и не подходило идеально, но вполне годилось…

Насколько Дарк помнил из рассказов собратьев по клану (сам-то он в бой с кровососами вступал всего пару раз, да и то сражался с неполноценными, напоминавшими более неразумных зверей творениями маркиза Норика), вампиры редко надевали броню, а уж если такое и случалось, то предпочитали облегченные варианты доспехов, защищающие лишь жизненно важные органы и оставляющие уязвимыми легко и быстро восстанавливаемые конечности. Аламез же сейчас не собирался никого убивать, поскольку не обманывался насчет соотношения сил и видел свой единственный шанс на успех в том, чтобы продержаться какое-то время на узком пространстве кладовой, запутать врага, а затем, улучив момент, пробиться к выходу. Цель боя, как известно, определяет и поведение бойца, и характер наносимых им увечий. Дарк полагал, что ему в основном придется парировать атаки противников и лишь изредка отвечать самому, поэтому решил отдать предпочтение легким, обманным финтам, настоящими целями которых стали бы руки врагов, а не их сердца, животы или шеи.