Остатки былой роскоши

– Что, лапки сложили? Мы еще посмотрим, кто кого. Есть предложение: попробовать откупиться от Рощина. Мы люди небедные, сбросимся и заткнем пасть этой мертвечине!

Мэр торжествующе пробежал глазами по команде, надеясь, что его план одобрят. Но реакция оказалась не та, какой ожидал. Зина лишь неопределенно плечиками шевельнула. Фоменко вообще никак не проявил своего мнения. Хрусталев рассмеялся истерично, затем как-то сразу замолк и сник, что, по-видимому, означало опасение, что Рощин выкупа не примет. Медведкин уныло проговорил:

– А сколько стоит честь? Сколько заплатить, чтоб человек почувствовал удовлетворение после унижений, разорения и клеветы? Сколько стоит предательство?

– Брось, Арнольдыч, – устало выговорил Бражник, – всему есть цена.

– Да? – поднял на него глаза спаниеля Медведкин. – Тогда ты найди Кима и предложи выкуп. Мне даже интересно, что он тебе скажет.

– Вот-вот! – оживился мэр. – Его надо найти и поговорить по душам.

– Где ж его искать? – вздохнул Фоменко.

– У сожительницы! – взвизгнула Зина и обратила взор на мэра, который первый предположил, что Рощина следует искать у любовницы. Все пропустили эту важную мысль мимо ушей, а она нет. – У гражданской жены.

Слова «гражданская жена» Зина всегда произносит с долей презрения, считая, что неприлично не оформлять брак. Ведь потом из-за этого масса недоразумений бывает. К Зине часто обращаются незарегистрированные вдовы, требуя защиты от официальной семьи покойного сожителя. Нет, вдуматься: не в суд идут, а к ней! У них, видите ли, законные жены отбирают часть имущества. И правильно делают, считала Зина. Это ж до какой степени надо быть беспринципной, чтобы позволить мужчине пользоваться домом, постелью, собой – и ничего не требовать взамен! Она их так и называет: сожительница. И брезгливо откидывается на спинку кресла, разговаривая с такими женщинами, отвлекающими ее своими посещениями от важных дел.

– Едем к ней, – воодушевился мэр. Все устремились за ним.

Степа уже привык видеть семерку в сборе. Правда, сейчас он одного недосчитался. Пронаблюдав, как шесть знаменитых личностей расселись по автомобилям и двинули гуськом, друг за дружкой в одну сторону, Заречный толкнул локтем дремавшего Толика:

– Давай за ними.

Яна спала на заднем сиденье и, когда машина тронулась с места, даже не проснулась. Кортеж из четырех автомобилей – на сей раз и мэр отправился в сопровождении помощников на служебном авто – некоторое время ехал по освещенной центральной улице. Но в районах частного сектора темень стоит жуткая. Свернув в переулок, очутились во власти полной тьмы. После очередной колдобины Степа предупредил:

– Толик, не спеши. Угробишь машину – Кулик с тебя три шкуры сдерет. И с меня тоже. Езжай потише и включи фары – мало ли, кто за ними едет.

В узком переулке, где и развернуться толком нельзя, четыре автомашины стали, перегородив полностью дорогу. Степа издалека увидел эту картину и попросил Толика остановиться не доезжая квартал, за углом. Сам же вышел из машины, натянул кепку на нос, поднял воротник куртки и медленно пошел по переулку. Пройдя мимо автомобилей, не понял, в какой дом нагрянули отцы города. На противоположной стороне сел на скамью у забора так, чтобы видеть все четыре автомобиля.

Медведкин остался в машине Бражника и ни за какие коврижки не согласился встречаться с женой Кима – ему было стыдно. Правда, о стыде своем он не сказал ни слова, просто отказался идти, и все. Остальные, опасливо обходя захлебывающуюся лаем на цепи собаку дворовых кровей, пошли к дому.

– Вам кого? – настороженно спросила открывшая дверь женщина лет тридцати, увидев сразу пятерых незваных и нежданных гостей.

Остановившись у порога толпой, прибывшие уставились на хозяйку. Майя – женщина красивая, темноволосая, черноглазая, статная – вовсе не скрывала, что не рада гостям. Да и они, войдя в дом, смотрели на нее затравленно, отчужденно. Поскольку гости, лица которых она теперь увидела и узнала, не проронили ни звука, Майя продолжила колдовать у плиты, не предложив им сесть, чем дополнительно выразила свое отношение. Инициативу взял на себя мэр:

– Мы хотим увидеться с Кимом.

Майя удивленно приподняла черную бровь и крикнула:

– Ким! Ким, к тебе пришли.

Вбежал мальчик и остановился в противоположных дверях, широко раскрыв глаза от удивления. Взрослые люди слегка подались телом вперед, в сторону ребенка, и наклонили головы, изучая Кима-младшего. Так, очевидно, рассматривают останки мамонта, откопав из вечной мерзлоты. Мать инстинктивно взяла мальчика за плечи и прижала к себе. Молчаливая пауза длилась с минуту. Снова мэр нарушил ее: