Принцесса-чудовище

– Я же скомпрометирую вас!

– Ах, оставьте… Речь идет о жизни и смерти, что может быть важнее этого? Ну, хорошо, раз вы боитесь за мою репутацию, я сама приду к вам.

Лакей пригласил всех в столовую, Шарлотта появилась последней (она была уже в другом платье), пошла, видимо, к своему месту, но лакей отодвинул другой стул и жестом пригласил ее сесть во главе стола. Девушка колебалась. Марго догадалась, что там было место матери, поэтому подбодрила ее кивком головы. Смущаясь, Шарлотта села во главе стола, лакей принялся обносить господ блюдом, на котором дымились куски нарезанного мяса. Когда очередь дошла до Марго, она удивленно уставилась на блюдо:

– А где же вилка для мяса?

– Запропастилась куда-то, – ответил лакей. – Берите, ваше сиятельство, лопаточкой, все уж давно приноровились.

Ели молча, только приборы позвякивали. Марго косилась по сторонам, чувствуя себя не самым лучшим образом в компании мрачных мужчин. После трапезы лакей повел ее и Сурова на второй этаж в комнаты. Подполковник, предчувствуя бессонную ночь, прилег отдохнуть. Марго поискала Шарлотту, нашла в столовой, вид у той был печальный.

– Почему вы здесь одна? – подсела к ней Марго.

– Я всегда одна, привыкла. – Шарлотта помолчала, водя пальцем по скатерти. – Знаете, о чем я думаю? Ругаю себя. Я доставляла много хлопот, теперь же, когда матери не стало, поняла, как много она значила для меня.

– Потери учат нас понимать других людей. Наверное, это и есть жизненный опыт. Скажите, почему ваша матушка решила увезти вас?

– Она боялась, что меня обвинят в убийстве няни. – Девушка подалась к Марго, заговорила шепотом: – Она знала, кто убил няню.

– Герцогиня сказала вам, кто?

– Обещала сказать по дороге, но… И еще сказала, что, когда уеду, у нее будут развязаны руки.

– А в доме ничего странного не происходило?

– Как будто нет. Впрочем… – Шарлотта заговорила еще тише: – Я слышала ночью голоса. Мне это показалось очень странным, потому что в такое время все обычно спят. Я подошла к столовой, моя мать и какой-то мужчина в кабинете спорили…

– Голос мужчины вы различили?

– Нет. Я и мать узнала с трудом, а мужчина мало говорил.

– Тихо! – приложила палец к губам Марго и метнулась к дверному проему. Оглядев каминный зал, вернулась. – О чем шла речь?

– Не разобрала. Но обсуждалось явно что-то неприятное для матери. Вскоре она вышла, была напугана, велела взять необходимые вещи и через час сесть в карету, оставила мне часы. Мы слышали шаги в коридоре, мать взяла нож для разрезания бумаги… У меня создалось мнение, будто она готовилась встретить врага. Маргарита Аристарховна, скажите… тот, кто убил ее… в доме?

– Не знаю, – не стала пугать ее Марго. – Но ночью лучше не выходите из комнаты. Запритесь покрепче.

– Так и сделаю. Вы не могли бы проводить меня?

– Бедная моя… – погладила ее по щеке Марго. – Разумеется, провожу.

Нужно было пройти погруженный в полумрак каминный зал, а там… в кресле сидел фон Бэр, устремив на женщин ленивый взгляд. Марго и Шарлотта от неожиданности вздрогнули.

– Дамы, вы меня напугали, – забрюзжал он. – Я уж думал, по дому гуляет призрак моей убиенной сестры.

– Вы нас тоже напугали, барон, – сказала Марго. – Мы не слышали, как вы вошли…

– Потому что я привык ходить на цыпочках, сударыня. Моя покойная сестра создала здесь адскую тишину, а мне иногда хотелось, пардон, промочить горло, слегка побезобразничать. Ведь здесь тоска! Но сестра отказывалась понимать мои слабости. Простите, я вас задерживаю. Вы куда-то шли?

– Ваша племянница обещала дать мне ноты романсов, – солгала она. – Разрешите покинуть вас, барон?

Он махнул рукой, мол, идите, одновременно доставая из-за кресла графинчик с водкой. Сестры нет, кого бояться? Но привычка осталась, малейшее движение в доме заставляло барона содрогаться.

Когда Марго вернулась в зал, его уже не было. А была тишина, словно дом вымер и в нем поселились невидимые призраки, которые таятся до времени, из углов наблюдают за теми, кто бродит по комнатам. Дом был холоден, пуст, лишен жизни, с тяжелым воздухом. И главное – наполнен угрозой.

– Надо выпить чаю, – произнесла графиня вслух.

Придя на кухню, где кухарка, стоя к ней спиной, перетирала полотенцем вымытую посуду, Марго вежливо попросила:

– Голубушка, подайте мне чашку чая. (Никакой реакции.) Милая, вы слышите? Принесите чай…

– Она не слышит вас, – сказал вошедший следом фон Левенвольде.