Моя вечная жизнь

– Нет.

– В таком случае, почему же вы стоите под моим окном?

– Почему вы решили, что я стою под вашим окном?

Голос бледнолицего остался холодным, а я почувствовала, что закипаю.

– А вы не стоите?!

– Стою, конечно, но…

– Это мое окно!

Резким жестом я указала на светящийся прямоугольник, кстати, заметив, что в нем темнеет чей-то силуэт.

Да и в окне соседней комнаты, еще утром пустовавшей, тоже кто-то торчал.

– Анечка, милочка, это ты? У тебя все в порядке? – донесся с третьего этажа обеспокоенный баритон.

– Привет, Марик! – я через силу улыбнулась и помахала ручкой. – Все хорошо.

– Ань, ты с кем там? – выглянув из нашего окна, к беседе присоединилась Галина.

– Ни с кем!

– Милочка, кто это с тобой? – снова баритон.

– Марик, никто!

Я скрипнула зубами.

– Ань, он к тебе пристает? – опять Галина.

– Нет! – рявкнула я. – Это я к нему пристаю!

– Ах, какая молодчинка! – восхитился Марик. – Я вот тоже считаю, что счастье надо брать в свои руки тепленьким!

– Они вроде ничего такого не делают? – удивилась Галя. – Или я плохо вижу? Ань, вы там чего?

– Ни-че-го!

– Галюся, милочка, мы им мешаем! – заволновался Марик.

– Аня, мы мешаем?

– Да!!! То есть нет, – я взяла себя в руки. – То есть мешаете, но не тому, чему мешать не надо.

– Милочка, я ничего не понимаю! – пожаловался Марик.

– Это ваши родственники? – спросил бледнолицый.

После криков моих соседей его невозмутимый голос показался почти приятным.

– По-вашему, я похожа на сумасшедшую? – огрызнулась я.

– Есть немного.

Я возмущенно уставилась на наглеца, но природное чувство юмора наконец пересилило гнев. Это было по-настоящему смешно, и я рассмеялась.

– Нет, они мне не родственники, просто соседи. Я бы не хотела иметь такую родню!

– Обычно это не зависит от нашего желания.

– О, да вы философ!

Я махнула рукой и пошла своей дорогой. Шпик этот тип или не шпик, дискутировать с ним под усиливающимся дождем, по меньшей мере, неразумно!

– Вы не боитесь ходить одна так поздно?

Реплика в спину – верный признак того, что настоящий разговор только начался, а я никогда не отказываюсь поболтать. Я остановилась и обернулась:

– Говорят, здесь крайне низкий уровень преступности!

– Вы верите всему, что вам говорят?

Это уже похоже на выпад!

Мне стало интересно.

– Нет, не всему. Только тому, чему хочется верить!

– Например?

– Например, признаниям в любви, – я сама удивилась, что ответила честно. – Даже если прекрасно знаю, что меня обманывают, все равно – верю!

– Значит, вам нравится красивый обман. А еще вы не любите грубые шутки.

– А это вы откуда знаете?

Я не заметила, как подошла к собеседнику совсем близко, и он, видимо, машинально, очень естественным жестом накрыл меня своим зонтом. И тут же, как по команде, над горами пугающе громыхнуло, и дождь мгновенно превратился в ливень. Края зонта сразу же украсило подобие густой бахромы из стеклянных нитей. Срываясь с ярко-красного купола, они делались розовыми.

– Я видел вас на сегодняшнем представлении, – мужчина понизил голос до шепота.

Это не показалось мне странным. Большой зонт и великий потоп изолировали нас от всего остального мира. Странно было бы кричать, находясь вдвоем на таком крошечном острове!

– Вы странно смотрели на меня.

– Я смотрела на вас? Когда?

Я смотрела на него в этот самый миг и чувствовала себя более чем странно…

– Когда стояли у одной двери, а я – у другой, напротив.

На нем был красный целлофановый плащ. Я только теперь сообразила:

– Так это вы были А… – я хотела сказать «Алым Ангелом», но прикусила язык. – А… я приняла вас за другого.

– Вы отдыхаете в компании?

– Нет, одна. А вы?

Вопрос сорвался с моих губ раньше, чем я сообразила, что фактически поощряю незнакомца к развитию уличного знакомства.

– Как сказать…

О!

Я почувствовала разочарование.

Почему мужчины так любят скрывать свои карты? Неужели не проще сразу, еще в самом начале знакомства, честно предупредить: «У меня есть жена и семеро любимых деток, которых я не оставлю, пока смерть не разлучит нас», чем шокировать уже состоявшуюся подругу запоздалыми признаниями?

– Я тут с мамой.

– Что?

Я удивленно и недоверчиво подняла брови.

Этот мужчина вовсе не походил на маменькиного сыночка!

В его внешности не было ничего от умилительной прелести инфантильного херувима. Скорее наоборот: я назвала бы этот тип демоническим!