Самый сердитый гном

«Невысок, щупл, костляв… – мгновенно оценил собеседника Пархавиэль и решительно поднялся с пола. – Сейчас двину ему по макушке и бежать, авось повезет!»

– Не выйдет, – меланхолично произнес незнакомец, как будто прочитав мысли гнома, – за дверью несколько стражников и во дворе дюжины три-четыре, так что геройствовать не советую, тебе же дороже будет, – лукаво прищурил глаза незнакомец и обаятельно улыбнулся.

Прозорливость и спокойствие человека остудили проснувшийся было воинский пыл Зингершульцо, а необычный покрой платья привел в замешательство. Напрягая память, гном нахмурил брови так сильно, что на его широком лбу появились весьма рельефные складки. Он пытался припомнить, где и когда мог видеть людей в похожих одеяниях, но ничего не приходило на ум, кроме сумбурных воспоминаний об одном из эпизодов казни, мимолетно виденном им из-под покрова овечьей шкуры.

Неуклюжий толстяк в похожем балдахине, но ярко-желтого цвета и с капюшоном, стоял на эшафоте возле виселиц. Он невнятно бормотал себе что-то под нос и неустанно махал длинным продолговатым предметом над головами приговоренных, то ли успокаивая их перед казнью, то ли совершая иной, непонятный гному человеческий духовный обряд.

– Ты священник? – неуверенно спросил гном.

Пархавиэль, конечно же, не угадал. Он понял, что попал пальцем в небо, как только начала подергиваться причудливая бородка незнакомца. Щеки собеседника мгновенно окрасились в цвет хорошо проваренного рака, а на глаза накатились слезы. Своды мрачного зала в ту же секунду содрогнулись от пронзительного, визгливого хохота, вызвавшего гулкий звон в ушах и волну мурашек по спине гнома. Беснующийся в приступе веселья человек ерзал по креслу, то подпрыгивая, то раскачивая из стороны в сторону и без того ветхие подлокотники. Башмаки чудака неустанно стучали по каменным плитам пола, а голова хаотично и быстро вращалась вокруг своей оси, выписывая весьма опасные для здоровья восьмерки.

«Как бы не покалечился ненароком, весельчак, – думал гном, с опаской наблюдая за бурной реакцией незнакомца, – а то еще одно убийство на меня свалят, хотя какая разница: одним грешком больше, одним меньше, я уже все равно не жилец. Пускай веселится, болезный, может быть, шейку себе подвернет!» Истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Повизгивания стихли, тело незнакомца прекратило ходить ходуном, а на вдруг ставшем серьезном лице человека мимолетно промелькнуло выражение ненависти и злости.

– Не угадал, милок, – уже вполне дружелюбно произнес весельчак и окинул гнома с ног до головы пытливым, изучающим взглядом, – то ли тебя по головушке слишком сильно били, то ли действительно только вчера из подземелья выполз.

– Какой я тебе «милок», мешок навозный! – взорвался гном, готовый кинуться на весельчака и хорошенько оттаскать его за жиденькую бороденку. – Пропойца-карл те милок, отродье козломордое…

Пархавиэль только начал извергать поток нелестных эпитетов, но незнакомец совершил едва заметное круговое движение кистью правой руки, и гнев исчез, улетучился из разгоряченной головы гнома. Вместо ярости и сопутствующего ей желания «почесать кулаки» появились спокойствие и умиротворение, потребность осмыслить свое положение и попытаться спастись.

– Так-то оно лучше, – произнес человек, абсолютно не удивившись мгновенному изменению состояния гнома. – Похвально, что тебя интересует, кто я таков. Ты об этом узнаешь, но давай вначале поговорим о тебе! Времени нет, так что обойдемся без отвлекающих от сути дела вопросов.

Человек поднялся с кресла, поежился от холода и, растирая озябшие кисти рук, заходил кругами по комнате.

– Ты Пархавиэль Зингершульцо, десятник Гильдии караванщиков, прибыл с последним торговым конвоем в Филанию, – скороговоркой забормотал незнакомец, не обращая внимания на комичное выражение лица удивленного его осведомленностью гнома. – По дороге твой отряд попал в переделку, и командир отправил тебя и еще пару солдат за помощью к махаканским торговцам, так? – неожиданно спросил человек и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Не зная ни местных обычаев, ни нравов, вы влипли в несколько, так сказать, пикантных ситуаций, и благочестивые местные обыватели с непринужденной легкостью свалили на ваши головы свои грешки: убийства, разбой, грабеж, изнасилования невинных девиц и безобидных старушек…

Человек сделал паузу и пристально посмотрел на гнома. Однако так и не дождавшись ни единого слова, снова заговорил: