Рука и сердце Кинг-Конга

Он с готовностью заложил крутой вираж и всего через пять минут осадил тачку у крыльца здания НИИ Гипрогипредбед. Свет фар выхватил из темноты группу людей за невысокими елочками, пунктирно обозначающими границы территории института. Возня на клумбе выглядела очень подозрительно.

– Красота! Среди бегущих первых нет и отстающих! – бодро распевал сменивший Магомаева Высоцкий. – Бег на месте общепримиряющий!

Мне, однако, показалось, что за елками не мирятся, а воюют. Двое в черных кожанках прижали к стене третьего и работали локтями, как спринтеры.

– А ну заткни свою музыку! – невежливо скомандовала я таксисту, испугавшись, что под сенью хвойных получает тычки и тумаки мой невезучий друг Максим Смеловский, уже попавший в плен недружественной ему милиции.

– Кр-ра… – каркнул бард и затих.

В наступившей тишине послышался треск ветвей, удаляющийся топот, а затем жалобные всхлипы и стоны.

– Что тут происходит? – срывающимся голосом пискнула сердобольная Трошкина, первой выскакивая из машины.

За потревоженной елочкой, закрывая руками лицо, покачивался высокий гражданин в оранжевом лыжном костюме. Он был похож на гигантскую морковку, прихваченную зимним морозцем, – вялую, печально покривившуюся и совсем неаппетитную.

– Вше ха-ашо, – прошуршал этот несчастный корнеплод, заваливаясь назад.

– Инка, держи его! – всполошилась Алка.

Мы подхватили мужика с двух сторон под локти, растопыренные крылышками: он продолжал зажимать руками лицо. Сквозь пальцы капало черное, и я поняла, что лицо у бедняги разбито в кровь.

– Куда его? – Алка, согнувшаяся под тяжестью оранжевого тела, завертела головой.

Бывалый таксист, не желая встревать в неприятности, умчался, даже не спросив оплаты, а наших с Алкой слабых сил для транспортировки раненого было недостаточно, поэтому мы посадили морковного мужика на обледеневшие ступеньки, заботливо подсунув ему под зад шипастый резиновый коврик для чистки обуви. Трошкина – прирожденная сестрица милосердия – опустилась рядом с пострадавшим, положив под себя свой портфельчик.

– Так и сидите, – одобрила я, без промедления взлетая по ступенькам. – «Скорая» уже едет! За коровками, за морковками… Пал Сергеич, пустите меня!

Последняя реплика оказалась лишней: дверь была открыта. Ночной сторож откровенно манкировал своими обязанностями – продолжал спать на посту и пить спиртное, запах которого насквозь пропитал спертый воздух в дежурке.

– Хто?! – встрепенулся безответственный старик, разбуженный барабанной дробью моих каблучков.

– Дед Пихто! – в сердцах брякнула я, возносясь по лестнице.

Никакой коровы в офисе не было. На дорогом диване шефа лежала незнакомая гражданка в расстегнутом болоньевом пальто. Полы его разметались, как черные крылья, но воротник держал оригинальный веревочный галстук.

– Дышит? – с порога спросила я.

И сразу же увидела, что – да, дышит. И даже, кажется, в сознании. Лежит с закрытыми глазами, но из-под дрожащих ресниц тянутся по бледным веснушчатым щекам мокрые дорожки. Я посмотрела на Эндрю:

– Это кто?

– Я думал, ты мне скажешь! – с претензией заявил он. – Кто у нас завел привычку устраивать из приличного офиса приют для бездомных родственников?!

Я не успела ответить на этот хамский выпад, за окном послышался шум: подъехала машина. В ночной тиши гулко хлопнула автомобильная дверца.

– Это «Скорая»! – метнувшись к окну с проворством, не подобающим чинному старцу, доложил «дедушка» Смеловский. – Теперь нужно ждать ментов… Инка! Мне надо уходить.

Я взглянула на стену, сомнительно украшенную схемой эвакуации при пожаре, и досадливо цокнула языком. Вывести Макса из здания дорогой, которая гарантированно не пересечется с путем следования медиков и милиции, не представлялось возможным: и парадный подъезд, и черный ход ведут в один и тот же холл первого этажа. Попробовать подняться на чердак, а затем спуститься по железной лестнице, которая не дотягивает до уровня улицы метра четыре? Опасная затея. С виду Смеловский парень спортивный, но он все-таки не Человек-Паук и не Бэтмен, грохнется на асфальт с высоты второго этажа и не обойдется без встречи с «неотложкой»… Может, попробовать Макса спрятать?

В поисках подходящего укрытия я рысцой пробежалась по офисным помещениям и позвала друга:

– Максим, давай сюда! Садись.

Смеловский послушно забрался в катальное кресло Бронича.