Улыбка Горгоны

– За что ты ему заплатил?

– За информацию. (Кто б ей платил за болтовню по сотне баксов! Она бы продемонстрировала красноречие не хуже тележурналистов.) И свидетельство, чтоб ты не думала, будто мы его подговорили.

– А я так и подумала. Раз ты ему заплатил…

– Зря. Ты должна верить мне.

– Почему это?

Тут ее как понесло! Базарная баба и та делает паузы для партнера, чтоб было за что зацепиться. Вероника же трещала как из пулемета времен Гражданской войны – быстро и громко (голос-то сиплый, поэтому старалась, чтоб до ушей дошел). Даже чудовище с переднего сиденья обернулось, с удивлением и бесцеремонностью глядело то на совершенно пассивного Ревякина, то на раскрасневшийся громкоговоритель.

– Кому я должна? Что я должна? Вы все меня обманываете, все хитрите, потому что вам нужны эти чертовы гектары, которые будут когда-то там, может быть, в другой жизни дефицитом. Ах да, тебе еще и твои миллионы. Ну, извини, не знаю, где Зинка их заныкала. Я спокойно строила себе альпийские горки, фонтанчики, сажала водяные лилии и камыши, но вдруг почему-то должна искать чьи-то миллионы и гектары! На гектары мне плевать, гектары в карман не влезут, но если б нашла твои миллионы, Петя, я прикарманила б их и унеслась отсюда подальше, клянусь. Чего вылупился? – рявкнула Вероника чудовищу с переднего сиденья.

– Шеф, ты в порядке? – спросило чудовище.

– Я привычный, Кнопка.

– Клички, о боже! – уже с меньшим запалом продолжила Вероника. – Кнопки, Скрепки, Гантели… Ты понимаешь, что вся эта ваша возня от меня далеко? Почему вы меня с Зиной идинфи… иденти…

– Идентифицируем, – подсказал Петя с сочувствием.

– Да! Я не Зина! И она была от меня так же далека, как ваши гектары с миллионами! Если б Зинка ожила сейчас, я б ей устроила! Она б у меня добровольно в гроб залезла!

Выдохлась. Жалко себя, родную и любимую, стало до слез. В этом городе наверняка распространилась зараза жалости к себе, не убиенную сестру жалела Вероника, а себя. Когда она это осознавала, ее тошнило от собственной слабости и становилось стыдно. Чего уже там, это отвратительное состояние приносило ощущение неполноценности.

Петя выдержал паузу, а то девушка дышала, как после длительного секса в ускоренном темпе, потом поинтересовался:

– Когда я тебя обманул?

– Когда? – Лучше б не спрашивал, ибо она получила новый заряд. – А с квартирой? Я живу в твоей квартире и ничего не подозреваю! Отмываю ее, скребу, ищу проклятые документы. Мне сказали, что квартира собственность Зинаиды.

– Значит, тебя обманул тот, кто так сказал.

– Но ты почему молчал?

– Мне есть где жить, тебе негде, а ты – сестра Зины.

– Воровки, между прочим, – неожиданно угомонилась Вероника. – Которая выкрадывала для тебя компроматы, лазая по чужим постелям, фи!

– Гошка, сукин сын, – хмыкнул Петя. – Вот народец паршивый…

– Ошибаешься, Петя, это другой информатор.

Вероника нечаянно, в запале, затронула сферу, неприятную для Ревякина, об этом вслух не говорится, тем более при свидетелях. Благо водитель Ильич и Кнопка люди, проверенные временем и обстоятельствами. Не хотелось ему раскрывать и Зинаиду, незачем было младшей сестре знать особенности деятельности старшей, но кто-то постарался изобличить ее в глазах Вероники после смерти, а покойников нужно оставлять в покое. Ревякину есть чем парировать, однако он не изменил монотонности, к тому же смутил Веронику откровением:

– Ну, да, было такое. У нас нельзя работать мирно, не дадут. Попробуй вырастить ведро картошки и продать на рынке, тебя не пустят. И когда хотят сунуться в мою сферу, я тоже туда не пускаю. А прошляпишь момент – тебя закопают, поэтому я защищаюсь, как могу, все просто.

– Куда уж проще, – буркнула Вероника. – Порядки у вас… дикарские.

– Так везде. И твои альпийские горки с камышами кто-то подсиживает, а ты борешься с этим своими методами и на своем уровне. Скажешь – нет?

Конечно, не скажет. Мышиная возня, столкновение амбиций, интриги знакомы каждому человеку, правда, смертоубийствами редко заканчиваются. Вероятно, потому, что большие амбиции дерутся за такие интересы, где светят огромные деньги. Поэтому Вероника помалкивала, нечем было крыть, помалкивала и слушала:

– Зина действительно мне помогала, выручала не раз. Склад ума у нее был мужской, характер сильный, смелости хоть отбавляй. Ну и любовь к авантюризму. Мне нужно было знать, что замышляется и кем, она выясняла, а каким образом – это уже ее работа, я туда не вторгался. Ты видела расписки, написанные рукой Зины, видела договор, поэтому должна верить мне, а не Гошкам. Мы с тобой на крючке у следака, подумай, зачем он тебя поселил в мою квартиру.