Портрет супруги слесаря

– А я говорю – не лезь! Любит она! Как умеет, так и… так и любит! Не надо больше измывательств.

Николай наконец догадался обидеться:

– Нет, а я вот не могу сообразить! Ты же сам все это начал! Ты ж ко мне пришел, страдал и говорил, что надо срочно что-то придумать! Я и решил, если мужик ни с того ни с сего, сдуру…

– Да не сдуру я! – повысил голос Мефодий Сидорович и объяснил, глядя куда-то вдаль: – Понимаешь, мне Валюша всегда нравилась. Да чего там… Любил я ее! И сейчас люблю. Вот сколько помню, столько и люблю. Она ж раньше, знаешь, какая была? Ух! За ней все парни бегали… Один такой был… Смазливый, всегда при платочке… Вале он очень нравился. У них любовь была. А потом его посадили. Надолго. А уж когда он сел, то выяснилось, что любовь у них не только с Валюшей случилась, одна женщина даже ребеночка от Лешки родила. Ну вот этого Валюша стерпеть не могла. Ну и… вышла за первого попавшегося… За меня то есть. А потом он отсидел и к ней приехал. Мы тогда еще в старой квартире жили. Володька маленький был. Ну и… Очень она тогда мучилась. Но осталась со мной. И вот только все забылось, а тут – здрасте – прибегает, да только по старому адресу. А мы там уже лет десять не живем.

– И хорошо! – не слишком расстраивался Николай. – Пусть ищет. Город-то большой, где ж вас найдешь?

– Город большой… – кивнул Мефодий Сидорович. – И людей много, есть кому сказать. Вот я и подумал, что б такое устроить, чтобы Валюша меня заметила… Да нет, чтобы она из-за меня стала волноваться, переживать… А о своем этом Лешке ей бы и думать некогда было.

– Ну и дурак, – успокоил Николай. – А если бы она… Ну вот он бы к ней пришел, дружок-то бывший, а тут и ты явился – весь в помаде! Если б твоя Валюша сказала: «Ага! Шляешься, паразит такой? Я тогда к другому ухожу!» Могло такое быть?

– Могло… – согласился Мефодий Сидорович. – Только тогда бы все сразу ясно стало. Ну и пусть бы шла… Володька уже большой. Должна же она быть счастлива. А вообще-то, если честно… Я так думаю, Валюша меня уже ни на кого не променяет. Она просто верит мне, и все. И я ей верю.

Николай почесал переносицу.

– Ну… Это ты погорячился… Женщинам вообще верить нельзя, – промямлил он. – Тут иногда себе-то верить боишься, а жене…

– Да ты-то откуда знаешь? – вскипел Мефодий Сидорович. – Ты вот проживи с женой больше тридцати лет, а потом…

– Вот это уж я знаю! Все они! Моя тоже говорила: «Ах, да я! Тебя! Да чтобы бросить?! Ни в жисть!» А сама, стерва, бросила.

– Так потому что ты пил, как верблюд.

– Ну и что?! – искренне возмутился Николай. – Это еще не повод мужьями бросаться. А ты вот думаешь, у тебя не такая? Ты вот и не пьешь, и пляшешь под ее дудку, как тюлень дрессированный, а Валюша все равно не ценит. Попадется мужик стоящий, и все.

– Прекрати, Николай, – набычился Мефодий Сидорович. – Ты не знаешь Валюшу!

– Это ты не знаешь, наивная простота, – усмехнулся Николай. – Вот сейчас сам посмотришь… Валюша!

И Николай позвал Валентину Адамовну на лоджию.

– Да ты что?! Сдурел совсем?! – тянул друга обратно Мефодий Сидорович. – Я ж тебя!..

Но Валентина и сама уже направлялась к мужчинам.

– Вот вы где? А я вас ищу, – улыбалась она Николаю. – Пойдемте же танцевать! Вас там женщины уже обыскались. Ждут-ждут, а никто их не приглашает. Особенно Михалну. Николай, у нас есть такая девушка – Анжела Михална, ну очень приятная особа! Очень! Настоятельно рекомендую!

– Мы идем уже, Валюша, – отозвался Мефодий Сидорович, толкая Николая в спину, но тот упирался и глядел маслеными глазами на хозяйку.

– А если я не хочу Анжелу Михайловну? – мурлыкал он чуть ли не в самое ухо имениннице. – Если я вас хочу пригласить на танец, Валюша? Вы мне позволите?

– Валя! Это он нарочно! Ты его не слушай, – тянул за руку жену Мефодий. – Пойдем с тобой потанцуем. Слышишь, песенка какая? Старенькая, как раз наша.

Валентину прямо разрывали.

– Моня! Ну куда ж ты меня тянешь! Ну неудобно же! – шипела она на мужа и снова оборачивалась к гостю. – Пойдемте со мной, я вас провожу. И все же Анжела – чудная! Просто чудная!

– А я хочу вас, кудесница!

– Негодяй! – счастливо округляла глаза Валентина. – И это при живом-то муже. Моня! Ты слышишь, что он говорит? Пойдемте, Николай, а то музыка кончится.

– Валя! – крикнул Мефодий Сидорович. – Я ж тебе говорю! Ты можешь меня послушать хотя бы раз в жизни?!

– Могу. Но мне некогда, – отмахнулась Валентина и вышла с лоджии в сопровождении Николая.